Кто такой Уилльям Бранхам?
Глава 1
Уилльям Бранхам родился на ферме близ Берксвилла, штат Кентукки, недалеко от того места, где приблизительно за 100 лет до этого родился Авраам Линкольн. Никто точно не знает даты его рождения, потому что в Кентукки в то время не было регистрации подобных событий. Однако предположительно, он родился 7 апреля 1909 г. и весил всего лишь 5 фунтов [2.270 граммов. - Пер.] Матери его было 15 лет, а отцу 18.
Первый день его жизни был отмечен необычным событием. После того, как акушерка обмыла ребёнка и поместила его рядом с матерью, она подошла к окну открыть ставни.
В те дни в доме Бранхамов в окнах не было стёкол и поступление воздуха и света в помещение регулировалось деревянными ставнями. Заря только занималась над полями, посылая в комнату несколько предрассветных лучей. Вместе с этим светом вошёл маленький круглый венчик света около 1 фута диаметром [30,5 см. - Пер.] и яркое сияние его повисло над кроватью, где лежали мать и её дитя.
Этот венчик света с тех пор наблюдали тысячи людей и, несомненно, подобный свет виден на фотографии, полученной в Хьюстоне, штат Техас, во время молитвенной кампании 1950 г. Сообщение об этой фотографии вместе с самой фотографией и заявлением, сделанным Джорджем Лейси, экспертом по оценке спорных документов, читатель найдёт в конце настоящей главы. Когда акушерка и родители увидели этот венчик света, они подняли крик; они очень испугались и не могли понять, что это могло означать. Но только много лет спустя те, кто знали о нимбе, поняли, что Бог рукою Своей вёл этого человека к великому служению для народов мира.
Религия в любых её формах не принималась близко к сердцу в семье Бранхамов. Его дедушка был католик, но его мать и отец, очевидно, не думали о христианстве. Однако после этого необычного случая мать отнесла его в соседнюю Баптистскую Церковь. Это было его первое посещение церкви и последнее в течение многих лет.
Ранней осенью 1909 года штат Кентукки переживал одну из жесточайших снежных бурь. В это время отец Уилльяма Бранхама работал вдали от дома на лесозаготовках, где его и застал жестокий буран. Вскоре запасы пищи и топлива в их доме истощились. Его мать вынуждена была выйти из дома в поисках топлива или чего-либо, что горит, для того, чтобы самой и ребёнку не замёрзнуть до смерти. В их доме никогда не было вдоволь еды, и когда их скудные запасы истощились, мать почувствовала, что силы покидают её. Помощь должна была прийти незамедлительно, чтобы оба они остались живыми. Кроме того, его мать была настолько слаба, что как только она представила себе, что выйдет из дома за дровами, то поняла, что у неё уже не хватит сил, чтобы возвратиться обратно.
Она взяла дитя, закутала его во всё, что могла, и положила его на кровать, ожидая, что смерть придёт и уведёт их обоих. Они должны были бы умереть, если бы не святой старец-сосед, который обратил внимание на дом Бранхамов. Наблюдая, он обнаружил, что из трубы их дома не идёт дым. Хотя был глубокий снег, старый человек проделал свой путь и добрался до скромной, крытой тёсом хижины и обнаружил, что дверь заперта изнутри. Он понял, что кто-то должен быть внутри, но не подаёт признаков жизни, он навалился на дверь и вышиб её.
Старик испугался того, что увидел, войдя в дом. Мать была близка к смерти из-за холода и голода. Он помолился, чтобы Бог сохранил их жизни и не позволил этой юной матери и её ребёнку уйти из жизни таким образом. Он быстро набрал дров и задержался здесь до тех пор, пока жаркий, яркий огонь не разгорелся в печи и не нагрел скромное жильё из двух маленьких комнат. Затем он снабдил мать и дитя едой, и вскоре они начали поправляться.
Вскоре после этого семья Бранхама перебралась в Утику, штат Индиана, и проводила свою жизнь на ферме в 5 милях от г. Джефферсонвилля, штат Индиана, и в 2 милях от того места, где он сейчас живёт. Его ранняя жизнь отмечена трагедиями, бедностью и непониманием со стороны окружающих.
Некоторые из наиболее ярких воспоминаний о юности Уилльяма Бранхама относятся к бедности, в которой они вынуждены были жить. Отец его работал на богатого фермера за 75 центов в день. Он вспоминает отца, пришедшего с работы домой с прилипшей от пота рубашкой к его загорелой спине, и мать, освобождающую его из рубашки с помощью ножниц. Их скромный дом представлял собой хижину из 2 маленьких комнат с земляным полом и с кухонной раковиной во дворе под яблоней.
Первый раз Бог слышимым голосом проговорил Уилльяму Бранхаму, когда ему было около 7 лет. Его только что записали в сельскую школу, несколько миль севернее Джефферсонвилля, штат Индиана. После полудня он пришёл из школы и намеревался в этот вечер присоединиться к другим мальчикам и пойти на рыбалку. Но в тот момент, когда юный Бранхам уже собирался уходить, отец позвал его и сказал принести воды для его самогонного аппарата. Это, конечно, огорчило его, поскольку он, как и любой другой мальчик, очень любил охоту и рыбалку. Но он понимал, что если его отец приказал ему принести воды, он должен сделать это.
Неся воду, мальчик остановился отдохнуть под старым тополем на полпути между домом и амбаром. Вдруг он услышал шум ветра в листве. Он огляделся вокруг и увидел, что был тихий, солнечный, тёплый день. Вслушиваясь более внимательно, он заметил, что в определённом месте ветер как бы продувает деревья насквозь. Вдруг из деревьев послышался голос, сказавший ему: "Никогда не пей, не кури и не оскверняй своё тело каким-либо образом, ибо я имею труд для тебя, когда станешь старше".
Это напугало его, и он побежал домой. Он бросился с плачем в объятия своей матери, которая подумала, что его укусила змея. Он объяснил ей, что просто испугался, и ничего не сказал ни о ветре, свистящем в листве деревьев, ни о голосе. Мать уложила его в кровать, думая, что он пострадал от нервного шока. Когда только была возможность, он обходил дерево, делая крюк и двигаясь по другой стороне сада.
Двумя неделями позже, когда он играл на отмелях реки Огайо, он увидел видение. На реке появился мост со стороны Кентукки в сторону Индианы. Как только мост протянулся в сторону Индианы, он увидел, как 16 мужчин упали с моста в воду. Возвратясь домой, он рассказал своей матери об этом, но она сказала, что он, наверное, заснул и видел сон. Однако юный Уилльям Бранхам знал, что он не спал и это был не сон. Он не мог понять, что это было.
Двадцать два года спустя между Луисвиллем, штат Кентукки и Джефферсонвиллем, штат Индиана, именно в том месте был построен Муниципальный мост. Во время строительства моста погибло 16 человек. Бог говорил с этим молодым человеком и закладывал фундамент его веры, веры в то, что Бог собирался показать ему в последующие годы.
Он стал осознавать тот факт, что существует Некто около него, Который, по-видимому, постоянно желает говорить с ним; но он, предупреждённый матерью о спиритизме и демонических силах, был испуган и всегда пытался избегать этого.
Добавляя несчастья и печали к их бедности, его отец стал пьяницей. Уилльям вспоминает, как целый год он ходил в школу, не имея рубашки. Он вспоминает, как сидя в школе, он смотрел на других детей, у которых была одежда, и понимал, что водка выкрала из их семьи необходимое для жизни.
Он читал об Аврааме Линкольне, который, будучи мальчиком, отправился на лодке в Новый Орлеан, где он видел, как белый человек продал большого негра, разлучив его с семейством. Его жена и ребёнок рыдали, когда белый человек продавал негра как лошадь. Линкольн понял, что это плохо, и поклялся, что однажды он предпримет что-нибудь, даже если это будет стоить ему жизни.
Похожим образом юный Уилльям Бранхам, сидя в школе, размышлял о бедности, постигшей их семью из-за пьянства отца. Он сказал, что это было плохо, и он собирался однажды что-либо предпринять, даже ценой своей жизни. Он не забыл о своём обете, и до сегодняшнего дня он делает и будет делать всё возможное, чтобы просветить людей о вреде водки и табака.
Уилльям Бранхам рассказывает, как его учительница миссис Темпл спросила его, почему он не снимает в школе своё пальто. Уилльям не мог сказать ей, что у него нет рубашки, поэтому он сказал ей, что ему холодно. Она сказала: "Хорошо, тогда перейди на другую сторону класса и сядь к огню". Конечно же, он должен был поступить так, как она сказала, он перешёл на другую сторону класса и сел у печки. Здесь ему было жарко как никогда, и хотя пот уже катился по его спине, он всё же не мог снять пальто. Она не могла понять этого и спросила, согрелся ли он, на что он воскликнул: "Нет, мадам!" Наконец она решила, что он заболел гриппом и отослала его домой.
Хотя он и не возражал против того, чтобы идти домой, но он не мог ничего поделать и плакал. Чтобы скрыть, что у него нет рубашки, как у всех других детей, он должен был лгать своей учительнице, говоря, что ему холодно. Наконец он получил рубашку. Рубашку из старого платья одной из своих кузин, которое она оставила в их доме. Он отрезал нижнюю часть платья, но всё - же на рубашку не было похоже. Дети смеялись над ним, говоря, что он надел девичью одежду. И вновь он солгал, говоря: "Нет, это не девичья одежда. Это мой индейский костюм". Но дети не поверили ему, и он прибежал домой плача.
Его одноклассник Ллойд продавал журнал "Следопыт". Продавая журнал, он присоединился к скаутам и получил униформу этой организации. Это было в годы первой мировой войны, когда униформа была очень популярна. Юный Уилльям Бранхам определённо был восхищён этим скаутским костюмом, он всегда хотел быть похожим на солдата. Конечно, у него не было рубашки, тем более скаутского костюма. Поэтому он сказал своему другу: "Ллойд, когда ты износишь костюм, не подаришь ли ты его мне?" Друг ответил: "Конечно, я отдам тебе его, Билли".
Он ждал и ждал, но хотя его друг всё время носил костюм, он никогда не выглядел изношенным. Наконец он заметил, что Ллойд больше не носит костюм, и он спросил о нём. Но к тому времени его друг уже забыл о своём обещании отдать ему старый костюм, и его мать разрезала его на заплатки. Единственное, что он смог найти от костюма, это одну крагу, и так юный Бранхам попросил её.
Он принёс её домой и надел. Это наполнило его чувством гордости, потому что это было хоть что-то из его одежды, имевшее сходство с одеждой солдата. Он чувствовал себя настоящим солдатом, потому что был обладателем одной краги. Он хотел бы носить её в школу, но не знал, как это сделать, чтобы избежать новых насмешек детей. Тогда он решил сочинить историю о том, что как будто он повредил свою ногу и пользуется крагой в качестве бандажа. Однако, когда он пришёл в школу, дети ему не поверили. Опять они подшучивали над ним, опять он пришёл домой в слезах.
Суббота была самым важным днём в семействе Бранхамов. В этот день они запрягали Кутей, старого мула, прицепляли к нему повозку для леса, в неё усаживались мистер и миссис Бранхам и все их дети, и семейство Бранхамов уезжало в город. Здесь они закупали на неделю в бакалейной лавке, и бакалейщик всегда давал им пакет с мятными конфетами для всех пятерых детей.
Его отец должен был осторожно разделить эти конфеты, чтобы избежать недоразумений, поскольку десять голодных глаз очень внимательно наблюдали за ним. Уилльям Бранхам, самый старший из сыновей, по обыкновению не съедал всех своих конфет в субботу, а оставлял несколько конфет на следующую неделю, когда он мог поменять их на что-нибудь у других детей. В обмен на право пару раз лизнуть его конфету он мог просить помочь ему выполнить некоторую поденную работу в местечке.
Отец Уилльяма Бранхама был торговцем самогонными спиртными напитками и гнал самогон на ферме. В одно воскресное утро десятилетний Уилльям Бранхам со своим отцом и соседом плыли на лодке вниз по Огайо Ривер. Когда они продвигались вдоль отмели, его отец вытащил из бокового кармана бутылку со спиртным, отпил немного и передал её соседу. Сосед выпив, протянул бутылку Уилльяму Бранхаму, который сказал: "Нет, сэр, спасибо, я не пью". Сосед с удивлением воскликнул: "Твой отец Бранхам и Ирландец пьют, а ты нет?" "Нет, сэр!" - настаивал Уилльям. Его отец ответил: "У меня четыре пацана и одна "неженка". Под "неженкой" подразумевался Уилльям, который отказывался пить спиртное.
Это резануло очень глубоко по его нежному сердцу, потому что он был совестливый мальчик и хотел поступать правильно. А тут собственный отец обозвал его "неженкой", когда он отказался отведать зелья, которое стало источником горя и бедности в их доме. Это было больше, чем он смог вынести, и Уилльям сказал: "Дай мне бутылку, и я тебе покажу, что я Бранхам и что я могу выпить".
Он взял бутылку и поднёс её ко рту. В этот момент вновь послышался уже знакомый ему звук ветра. Он напомнил ему то время, когда ангел впервые проговорил к нему, предупреждая о том, что он никогда не должен курить, пить или осквернять своё тело любым другим способом, потому что он будет иметь труд, когда станет старше. Он не думал об этом, и когда вновь услышал этот звук, он испугался, выронил бутылку и начал плакать. Его отец сказал: "Видишь, я же сказал тебе, что он неженка".
Он мог казаться "неженкой" в глазах всего мира, но Бог говорил с этим мальчиком. Бог хранил его для чего-то великого в будущем, когда он сможет помочь не только своим соседям и близким людям, знающим его, но будет благословением для миллионов людей по всему миру. Этот случай был наиболее унылый и горький из его ранней жизни.
Чувствуя, что его не понимают, юный Бранхам страдал от этого, у него не было много друзей. Он был очень робкий с девочками и не любил их. Мальчики, казалось, не понимали его. Вместо того, чтобы общаться с людьми, он предпочитал взять ружьё, собаку и отправиться на охоту. Однажды соседская молодёжь решила сюрпризом устроить ему вечеринку по случаю его дня рождения, но Уилльям узнал об этом. Вечером ещё до их прихода юный Бранхам взял свою собаку и пошёл охотиться на енотов и не возвращался до десяти часов вечера. Он думал, что вечеринка закончится и все разойдутся по домам. Вместо этого он обнаружил, что все ещё там играли и радовались. Когда Уилльям заглянул в окно и увидел это, он решил, что не стоит входить в дом. Он не чувствовал себя как дома, он не хотел веселиться с этими людьми. Поэтому он решил пойти спать в сарай.
В возрасте четырнадцати лет, когда он был на охоте, с ним произошёл случай, в результате которого он попал в больницу и пролежал там в течение семи месяцев. В это время голос посещал его неоднократно, но он боялся его, помня, что его мать говорила о спиритизме и злых духах. Поскольку он боялся этого голоса, он всегда прятался, чтобы не слушать и не отвечать. Но Бог имел с ним дело в течение тех месяцев, когда он находился в больнице, хотя всё это время тот избегал слушать Бога.
Другие молодые ребята общались с девушками и радовались этому, но Уилльям Бранхам не мог радоваться вместе с ними. Наконец, когда ему было приблизительно 18 лет, его уговорили встретиться с одной из девушек и поехать с компанией. На прогулке они остановились у маленького кафе на окраине города. Он зашёл внутрь купить кока-колу и сэндвичи.
Когда он вышел, то увидел, что эта девушка курит, девушка, о которой он думал, что она самая славная из всей компании, что она наиболее подходит для него. Это шокировало его. Он не мог подумать ничего более худшего о женщине, дымящей сигаретой. А когда он садился в машину, она сказала: "Закуришь, Билли?" Он ответил: "Нет, мэм, я не курю". На что она ответила: "Ты не куришь? Ты сказал нам, что ты не пьёшь, не танцуешь, а теперь заявляешь, что ты и не куришь? Что же ты любишь делать?" "Ну, - ответил он, - я люблю охотиться, ловить рыбу, просто гулять по лесу". Девица рассмеялась и стала подшучивать над ним. Вскоре и другие присоединились и стали смеяться над его интересами, и опять он увидел, что он не похож на других людей. Наконец, девица сказала: "Ну, мне совсем не хочется общаться с неженкой". Это было выше его сил, потому что так же назвал его отец в тот день на реке, когда он отказался пить спиртное при луне. Итак, он сказал молодым людям: "Никто не смеет называть меня неженкой, дайте мне сигарету; я выкурю её".
Он взял сигарету и поднес её ко рту, и в этот момент он вновь услышал тот знакомый звук, похожий на шум ветра в листве. И вновь он услышал голос: "Никогда не пей, не кури и не оскверняй свое тело никаким другим образом, ибо я имею труд для тебя, когда станешь старше". Он опять испугался и уже не смог взять сигарету в рот. Зная, что любой будет смеяться над ним, если он не закурит, он сломал сигарету и заплакал. Он вышел из машины и принялся бежать по дороге в сторону своего дома. Они поехали за ним, освещая его фарами, смеялись и шутили над ним. Когда они стали преследовать его, он оставил дорогу и стал пробираться к своему дому по полям. Он бежал так долго, сколько мог.
Наконец, выбившись из сил, он был вынужден присесть. Здесь он выплакался от души, желая умереть, так как он не был похож на других людей. Люди не понимали его, он не получал радости от общения с ними. Когда он сидел на камне и плакал, он вдруг почувствовал рядом чьё-то присутствие. Вначале ему было страшно оглянуться и посмотреть. Наконец, когда он оглянулся, то никого не увидел, хотя он точно чувствовал, что в том кустарнике в пятнадцати метрах от камня кто-то есть. В то время он не понимал, что это было. Насколько он желал бы умереть, настолько же он был и напуган. Он опять зарыдал и изо всех сил принялся бежать через поле.
Как всякий молодой человек, он всегда мечтал о том, как он отправится на Запад. Он всегда был рад открытому пространству, был рад побыть наедине с природой, где он провёл много самых приятных часов в своей жизни. Так, когда ему было 19 лет, он решил, что должен поехать на запад, где, вероятно, сможет найти работу на скотоводческой ферме. В одно сентябрьское утро он сказал своей матери, что отправляется в Туннел Милл, местечко, расположенное в 14 милях от Джефферсонвилля, где он часто раньше бывал. Он сказал ей так, потому что, если бы он сказал ей, что собирается на запад, она бы умоляла его не делать этого.
Он не писал ей до тех пор, пока не оказался в Аризоне, найдя работу неподалеку от Феникса. В действительности он осознавал, что убегает от Бога, хотя и не хотел признаться себе в этом. Он обрадовался жизни на ферме, однако вскоре новизна впечатлений стёрлась, и он почувствовал, что хочет домой.
Не очень много времени прошло с тех пор, как он покинул свой дом. И вот он получил письмо от своей матери, в котором она сообщала ему, что его брат Эдвард очень болен. Он не придал этому серьёзного значения, поскольку до этого смерть не посещала семейство Бранхамов, и думал, что брат вскоре поправится. Однако через несколько дней, когда он вернулся на ферму из города, то получил записку, в которой было написано: "Билли, приходи на северное пастбище. Это очень важно". Он незамедлительно отправился на пастбище, и первый человек, кто ему встретился, был старый фермер, которого они звали Поп. У него было печальное выражение лица, когда он сообщил, что у него для Уилльяма Бранхама есть плохая новость. В это время к ним подошёл старший рабочий и сказал ему, что они только что получили сообщение о том, что его брат Эдвард ушёл в вечность. Это известие ужасно потрясло Уилльяма, когда он представил себе, что никогда больше не увидит своего брата живым.
И когда он стоял там, перед его взором проходили события. Он сопротивлялся Богу; он знал это. И всё же Бог говорил ему даже через смерть его брата. Первое, что пришло в голову Уилльяму Бранхаму, была мысль о том, был ли готов его брат к смерти. Когда он оглянулся и посмотрел вдаль прерий, слёзы потекли из его глаз. Он вспомнил, как они работали вместе, когда были маленькими мальчиками, и как жизнь была жестока и тяжела для них. Он вспомнил, как они ходили в школу, и у них не было вдоволь еды в коробочках для бутербродов, не было достаточно одежды и пальцы ног выглядывали из их старых и рваных ботинок. Они застёгивали пальто по самое горло, потому что у них не было рубашек. Он вспомнил, как однажды мать положила им на завтрак в коробочку для бутербродов жареные кукурузные зёрна и была уверена, что они поделят их пополам, и каждый получит свою долю. Однако в полдень, перед ленчем, он умудрился ухватить полную пригоршню кукурузы.
Когда он стоял там, глядя через прерию на восток, он вновь задумался. Готов ли был его брат умереть? Если он должен был умереть, готов ли он был к этому? И опять он должен был признаться себе, что тот не был готов ни к смерти, ни ко встрече с Богом.
Уилльям Бранхам вспоминает, что впервые он услышал молитву во время похорон своего брата. Почтенный Мак Кинни, настоятель церкви Порт-Фултона, проводил похоронную службу. Во время служения он сказал: "Возможно, среди вас есть те, кто ещё не знают Бога. Если так, почему бы вам не принять Его сейчас?" Когда Уилльям Бранхам возвратился с похорон домой, то эти слова поразили его. Он осознал, что не знает Бога.
После похорон брата он не вернулся на запад, но нашёл себе работу в Компании Общественного Обслуживания в Индиане. Проработав там два года, проверяя газовые измерительные приборы в лаборатории газовых работ в Нью-Олбэни, он отравился газом. Это было началом его болезни, которая заставила его принять Бога и слушать Его. Он обошёл всех докторов, но ни один из них не принёс ему облегчения. Наконец он попал к специалисту в Луисвилле, штат Кентукки, который ему сказал, что нужно удалить аппендицит. Он не чувствовал никаких симптомов аппендицита и не мог понять почему, но тем не менее ему сказали, что эта операция необходима для восстановления его здоровья.
Он подумал, что если так необходима эта операция, может быть, он болен серьёзнее, чем себе представляет. Ему захотелось общения с человеком, знающим Бога. Итак, он позвал пастора Первой Баптистской Церкви, который был рядом с ним в операционной. Перед началом операции он почувствовал сильную слабость. Страх охватил его, и он мысленно представил, что никогда не выйдет из этой операционной и будет вынужден предстать перед своим Богом, и он осознал, что он не был готов. Впервые в жизни он воззвал к Богу о помощи.
Сразу же после операции он увидел видение, которое стало отправной точкой в его жизни. Он увидел себя в глубоком лесу. Шум ветра и шелест листьев приближались всё ближе и ближе. Он подумал, что это приходит смерть, чтобы увести его. О, как он стал призывать Бога, потому что он не был готов ко встрече со своим Творцом. Звуки ветра становились всё ближе и громче. Вдруг ему представилось, что он возвращается в своё детство и стоит на тропинке у тополя, под которым впервые в свои семь лет услышал этот голос. И вновь голос сказал: "Никогда не пей, не кури и не оскверняй никаким другим образом своё тело... Я звал тебя, но ты не хотел идти". Слова прозвучали три раза. Тогда Бранхам закричал: "Господи, если это Ты, позволь мне возвратиться на землю вновь, я буду проповедовать Твоё Евангелие во всеуслышание с крыш домов и на углах улиц. Я буду каждому говорить об этом".
Видение ушло. Он почувствовал себя окрепшим и понял, что смерть отступила, но ему не было совсем хорошо. Доктор ещё не ушёл из больницы, так как хотел проверить, на самом ли деле улучшается состояние его пациента. Когда он осмотрел Уилльяма Бранхама, он сказал: "Я не хожу в церковь, я настолько занят работой, что у меня просто нет времени для этого. Но я точно знаю, что Бог посетил этого мальчика". Очевидно, доктор чувствовал, что Уилльям Бранхам не выживет после операции, однако он не только был жив, но становился всё крепче и крепче и шёл на поправку. Ни доктор, ни сам Бранхам не поняли этого. Я уверен, однако, что зная тогда то, что ему известно теперь, он бы не смутился, но смог бы очень легко объяснить доктору или кому-либо другому, что произошло.
Через несколько дней его выписали из больницы, и он вернулся домой. Вот теперь-то он стал искать Бога. До этого времени он не получил религиозного образования; он не знал, как найти Бога, и не придавал Его Слову такого значения. Он ходил из церкви в церковь, пытаясь отыскать место, где христиане могли бы помочь ему и наставить его, как найти контакт с Богом.
Однажды вечером дома он почувствовал сильную жажду Бога, испугался, что он не сможет жить, пока не найдёт Его. Не желая кого-нибудь беспокоить в доме, он вышел и направился в старый лес за их домом и здесь попытался молиться. Он не знал как молиться, но он вознёс своё сердце к Богу и прокричал громко, как только мог. Вдруг появился свет в форме креста, и голос обратился к нему на непонятном языке. Затем свет рассеялся. Он сам испугался и удивился, когда воскликнул: "Господи, если это Ты, вернись и скажи мне это вновь". Свет возник вновь. И когда он молился, это произошло в третий раз. Теперь он понял, что встретил Бога. Он был счастлив; он был благодарен Богу.
Он в благодарении вознёс своё сердце к Богу, вскочил и как на крыльях полетел домой. Его мать с удивлением спросила: "Билли, что с тобой случилось?" Он ответил: "Я не знаю, но я чувствую себя прекрасно." Вместо того, чтобы находиться в доме, где полно людей, он выходил на улицу, где он мог побыть один наедине с вновь обретённым Другом.
Он познакомился с почтенным Рэем Дэвисом, пастором Миссионерской Баптистской Церкви, который был для Брата Бранхама большим благословением в его ранней христианской жизни. Первое, что он осознал, это то, что Бог хочет, чтобы он служил Ему и что хочет его исцелить. Он пошёл в церковь, в которой верили в помазание елеем, и после молитвы был мгновенно исцелён. Осознавая, что ученики имели нечто, чего современные служители не имеют, он попросил Бога дать ему то, что имели ранние ученики. Ученики были крещены Святым Духом, исцеляли больных и совершали чудеса во Имя Иисуса. Он начал молиться о крещении Святым Духом. Через шесть месяцев, когда он получил крещение, Бог проговорил к нему и сказал ему проповедовать Слово и молиться за больных.
После того как Уилльям Бранхам повернулся к Богу и ответил на Божий зов, всё, казалось, пошло хорошо. Он был счастлив, он радовался общению с людьми. Впервые в своей жизни он почувствовал, что он не был чёрной овцой, что он не был более изгнанником, что Бог преподнёс ему этот урок гуманности и смог сделать для него что-то в его безнадёжном случае.
В течение шести месяцев после его обращения построились планы его первого служения. Он начал проводить палаточные собрания в своём родном городе Джефферсонвилле. По оценкам очевидцев, по крайней мере три тысячи человек присутствовали на его служении и множество из них обратились. Такое было необычно даже для известных служителей, а это были его первые служения.
Во время водного крещения, последовавшего за служениями, более 130 человек были крещены в воде. Именно в тот момент небесное свечение появилось над ним, как раз когда он крестил семнадцатого человека. Этот свет увидели все собравшиеся на отмелях реки Огайо, и в местной газете появилась статья об этом.
Люди, спасённые на палаточных служениях в Джефферсонвилле, решили построить скинию, которая в настоящее время известна как Скиния Бранхама.
Последующие несколько лет были плодотворными, это было время, когда благословение Божие почивало на нём. Он получил видения того, что должно было произойти. Он не мог понять этого в то время, но когда это произошло, он имел возможность убедиться в том, что Бог показывал ему точную картину.
В первые годы служения он встретил Хоуп Брумбах, девушку, на которой он позднее женился. После почти пятимесячного ухаживания Уилльям Бранхам решил спросить её, не согласится ли она выйти за него замуж. Ведь если ты не собираешься жениться на ней, то зачем отнимать у неё время. Я расскажу вам историю о его застенчивости, о предложении ей в письме руки и сердца, о их счастливом браке и других последующих событиях, как это было рассказано самим Братом Бранхамом в его простом, однако драматическом стиле.
"Я был простой сельский паренёк и, действительно, очень застенчивый. Если бы вы знали, какой я был робкий, вы, вероятно, удивились бы, как я вообще мог жениться.
Я встретил прекрасную девушку, христианку. Я подумал, как она чудесна. Я полюбил эту девушку и хотел жениться на ней, но я был робок и застенчив, чтобы сказать ей об этом. Она была слишком хорошей девушкой, чтобы напрасно проводить время со мной, - она могла найти кого-нибудь другого; итак я знал, что я вскоре должен был сказать ей об этом. Я получал только 20 центов за час, а её отец - 500 долларов в месяц. Каждый вечер, когда я встречался с ней, я собирался сказать ей о своих намерениях. Тогда будто комок подкатывался к моему горлу, и я не мог сделать этого. Я не знал, что мне делать. Вы знаете, что я наконец сделал? Я написал ей письмо.
Да, в том письме было немного больше романтичности и надежд, чем просто обращение "Дорогая мисс". Я приложил всё своё старание, чтобы написать хорошее письмо, хотя я был уверен, что оно было бедновато. Итак, утром я уже был готов опустить письмо в почтовый ящик. Вдруг я подумал о том, что будет, если письмо попадёт в руки её матери. Но и ей в руки я боялся отдавать его. Наконец я набрался смелости и опустил письмо в почтовый ящик в понедельник утром. Я предполагал, что в среду вечером мы вместе пойдём в церковь. Всю неделю до среды я очень нервничал. В среду вечером я пошёл встретить её. Пока я шёл, я представлял что произойдёт, если её мать выйдет и скажет: "Уилльям Бранхам!" Я знал, что как-нибудь уладил бы с её отцом, но не был уверен насчёт её матери.
Наконец, я подошёл к двери и позвал её. Она открыла дверь и сказала: "О, привет, Билли, заходи". Я сказал: "Если ты не против, я только посижу на веранде." Я думал, что они не примут меня. Она сказала: "Хорошо, я буду готова через несколько минут".
Хотя я имел машину старой модели "Форд-Т", она сказала: "Здесь не так далеко до церкви, давай пройдёмся пешком". Это насторожило меня, и я был уверен, что что-то произошло. Мы пошли пешком до церкви, но она мне ничего не сказала. Я так волновался в тот вечер, что вообще не слышал, о чём говорил проповедник. Вы знаете, как женщины умеют держать в ожидании и неопределённости.
После того, как мы вышли из церкви, мы стали прогуливаться вдоль улицы. Был лунный вечер. Она всё ещё ничего не говорила мне. Наконец я решил, что она не получила моего письма. От этого я почувствовал себя лучше. Я подумал, что, вероятно, почтальон перепутал адрес, и вскоре я успокоился. Мы прогуливались дальше. Я взглянул на неё, когда мы вышли из-за деревьев. Её чёрные глаза сверкали при лунном свете. Я подумал: "О, мой Боже! Она похожа на ангела".
Наконец она промолвила: "Билли?"
Я ответил: "Да".
Она сказала: "Я получила твоё письмо".
О, Боже мой! Я подумал: "Ну вот! Теперь ты получишь, Билли. Я думаю, она ждала этого времени. Больше ни слова не сказала. Тогда я сказал: "Ты получила его?"
Она сказала: "Ага".
Я подумал: "Ну, давай же, давай быстрей". Я не мог этого вынести. Но вы же знаете женщин: они будут держать вас в неведении столько, сколько смогут. Мы прошли уже почти целый квартал, а она всё ещё ничего не сказала. Наконец я спросил: "Ты прочитала его?"
Она сказала: "Ага".
Вот так-так! Я спросил: "Что ты думаешь обо всём этом? Нормально?"
Она ответила: "Ага".
Мне хотелось, чтобы она сказала что-нибудь. Тогда я сказал: "Тебе понравилось, что там написано?"
Она ответила: "Ага".
Я спросил: "Ты его всё прочитала?"
Она ответила: "Ага".
В общем, мы поженились. Наконец-то. Перед этим, конечно, мы должны были спросить разрешение у её родителей. Я подумал о том, что с её отцом мне легче будет договориться. Она должна была попросить разрешения у матери. Я оттягивал этот разговор сколько мог, поскольку я нервничал при одной мысли об этом. Наконец однажды вечером, когда я хотел уже попрощаться и уйти, Хоуп дала мне знак, показав на своего отца. О, Боже мой! Я знал, что это означало. Время пришло; я не мог больше откладывать решение этого вопроса. Поэтому я спросил его, не мог бы он выйти на минуточку на веранду поговорить со мной. Он ответил: "Конечно, Билли".
Когда мы вышли с ним на веранду, я сказал: "Приятный вечер, не правда ли, Чарли?"
Он ответил: "Несомненно, Билли".
Затем я сказал: "Вот, э-э..."
Он сказал: "Да, Билли, ты можешь взять её в жёны".
Я сказал: "Спасибо, Чарли". О, Боже мой! Он снял груз с моих плеч. Затем я сказал: "Чарли, однако, мне не удастся создать для неё таких условий, в каких она живёт теперь". Он был одним из организаторов Пенсильванского Железнодорожного Товарищества. Он получал большие деньги, а я зарабатывал только 20 центов в час киркой и лопатой. "Но я знаю, - продолжал я, - что никого на свете я не люблю так, как её. Я люблю её всем моим сердцем. Я обещаю вам, Чарли, что буду работать столько, сколько смогу, и буду делать всё, что смогу, чтобы быть ей верным и добрым. Я сделаю всё, чтобы обеспечить её".
Он сказал: "Я лучше отдам её тебе, чем кому-либо из тех, кого я знаю, потому что именно это важно, Билли. Дело не в деньгах. Дело в вашем счастье".
Я был очень рад, что он так думал. Счастье не в том, сколько у тебя вещей этого мира, а в том, насколько ты доволен тем, что выпало тебе. Да, это так. Много ты имеешь или мало ты имеешь, за всё благодари Бога.
Мы поженились, и я думаю, что вряд ли на земле нашлось бы более счастливое место, чем наш маленький дом. Я вспоминаю, что у нас было, когда мы только начали вести свое хозяйство в двух комнатках. Я купил старую печь за полтора доллара и за 75 центов каминную решётку к ней. Одна леди подарила нам старую складную кровать.
Это было немного, но друзья мои, это был дом; и я бы лучше жил в лачуге и имел милость Божью, чем жил в хоромах без Его милости. Мы мало имели из вещей сего мира. Я вспоминаю, как однажды я сказал своей жене о том, что пойду в церковь и попрошу сделать сбор для меня, чтобы иметь возможность заплатить свои долги. Раньше я никогда не делал этого. В воскресный вечер я попросил одного из пресвитеров взять шляпу для сбора пожертвований. Как только я объявил об этом, я заметил, как одна старушечка открыла свой кошелек и вытащила оттуда немного своих пенсионных денег. О, Боже мой! Моё сердце не выдержало. Я поднялся и сказал всем, что я просто пошутил, что хотел посмотреть, сделают ли они это. Позднее один из членов церкви отдал мне старый велосипед, который я покрасил и продал.
Через два года в наш дом пришёл маленький мальчик. Своим рождением он ещё сильнее связал нас друг с другом. Когда впервые я услышал крик ребёнка в больнице, мне как - будто кто-то шепнул, что это мальчик. Я сказал: "Господи, это твой мальчик. Я назову его Билли по имени его отца и Полем (Павлом) согласно Библии. Его полное имя будет Билли Поль".
Доктор вышел и сказал: "У вас мальчик". Я сказал: "Да. Его имя Билли Поль".
Итак, мы были счастливы. Вспоминаю, как мы работали вместе. Моя жена работала на рубашечной фабрике, пыталась хоть как-то помочь своей семье. Я каждый вечер проповедовал. Целый день напролёт я должен был рыть канавы. Иногда, когда я приходил вечером домой, мои огрубевшие руки были замёрзшими и часто кровоточили. Хоуп по вечерам сидела и лечила мои руки, перевязывая и смазывая их, пока я не уходил в церковь. Однажды она сказала мне, что хочет, чтобы я взял отпуск. Она заработала и отложила около 12 долларов и хотела, чтобы я устроил себе небольшую прогулку с рыбной ловлей. Я воскликнул: "Очень хорошо. А ты также поедешь удить рыбу?"
Она ответила: "Нет. Я лучше останусь дома на Летнюю Библейскую Школу".
Итак, я отправился к озеру Паупау в Мичигане, рядом с Индианой, со своим старым другом служителем. Надолго денег мне не хватило, и я должен был возвращаться. Когда я возвращался обратно и пересекал реку Мишавака, я увидел большую толпу людей, собравшихся на служение. Мне было интересно, что это за собрание, и я решил остановиться. Тогда-то я и познакомился с Пятидесятниками.
Оказалось, что это был съезд. Они пели: "Я знаю, это кровь; я знаю, это кровь". Вскоре поднялся епископ и начал проповедовать о крещении Святым Духом. Я решил остаться до следующего дня. Чтобы снять номер в отеле, у меня не было денег, поэтому я отправился в сельскую местность, где устроился на ночлег, спрятавшись на кукурузном поле. На следующий день я рано проснулся и возвратился в церковь. По дороге я купил несколько булочек и молока, чтобы сберечь последние деньги. Когда я вошёл в церковь, здесь собралось уже немало людей на утреннее служение поклонения.
А вечером здесь присутствовала большая группа служителей, сидящих на возвышении. Руководитель сказал: "У нас нет времени послушать все ваши проповеди, поэтому прошу каждого подняться и назвать своё имя." Когда они подошли ко мне, я поднялся и сказал: "Служитель Уилльям Бранхам" и сел.
На следующий вечер поднялся старый цветной служитель и начал проповедь. Он был уже настолько стар, что я удивился, как они выбрали такого человека проповедовать перед таким большим собранием. Он проповедовал из 7-й главы Книги Иова. "Где ты был, когда Я полагал основание земли, при общем ликовании утренних звёзд?" Да, этот старый приятель заскочил за 10 миллионов лет до образования мира. Охватил всё на небесах, спустился по радуге на землю и рассказал обо всём до второго пришествия Христа.
В ту ночь я опять отправился спать на кукурузное поле. Утром, поскольку я предполагал, что никто здесь не знает меня, я решил одеть свои старые льняные полосатые брюки. Другие брюки измялись, так как я использовал их в качестве подушки. Это был последний день моего пребывания, когда я мог себе позволить остаться здесь, так как деньги мои были на исходе, их осталось только на бензин на обратную дорогу. Я вернулся в церковь, и когда я входил в неё, то люди пели.
Проповедник, ведущий собрание, поднялся и сказал: "Мы сейчас слышали свидетельство молодого проповедника. Следующий, самый молодой служитель, это Уилльям Бранхам из Джефферсонвилля." Он сказал: "Почтенный Бранхам, поднимитесь сюда, если вы в зале".
Я прямо вздрогнул. Я взглянул на свои полосатые брюки. Итак, я сидел и не двигался. Я действительно никогда ранее не видел таких громкоговорителей и совершенно не хотел подниматься туда и проповедовать перед всеми этими сильными проповедниками.
Они опять обратились: "Кто-нибудь знает, где Почтенный Бранхам?"
Я ещё ниже согнул свою спину и вжался в стул. Призыв повторился вновь. Цветной мужчина, сидевший рядом со мной, осмотревшись вокруг, спросил меня: "Вы не знаете, кто он?"
Я ответил: "Послушайте, Почтенный Бранхам - это я, но в этих льняных полосатых брюках я не могу подняться на возвышение".
Цветной мужчина сказал: "Этих людей не беспокоит, как вы одеты. Им важно то, что в вашем сердце".
"Хорошо", - ответил я. "Пожалуйста, никому ничего не говорите". Но цветной мужчина не стал ждать.
Он закричал: "Он здесь! Он здесь!"
Во мне всё оборвалось. Я не знал, что делать. Ночью на кукурузном поле я молился: "Господи, если это те люди, которых я всегда хотел найти, они кажутся такими счастливыми и свободными, позволь мне предстать перед ними". И вот Господь предоставил эту возможность мне, но я стеснялся выйти перед народом в своих старых брюках. Все посмотрели на меня, и я вынужден был что-то делать. Наконец я прошёл и поднялся на возвышение. Я покраснел, осмотрелся вокруг и увидел микрофоны, я подумал: "А это что за штучки?" Я молился: "Господи, если ты кому-то помогаешь, помоги и мне сейчас".
Я открыл Библию, и увидел стих: "Богатый человек поднял свой взор в аду". И тогда он закричал. Здесь не было христиан, и он закричал. Здесь не было церкви, и он закричал. Здесь не было цветов, и он закричал. Здесь не было Бога, и он закричал. Когда я проповедовал, я плакал. Что-то нашло на меня, и Божья сила сошла на собравшихся.
Служение длилось около двух часов. После его окончания я вышел на улицу. Огромный мужчина в больших ковбойских сапогах подошёл ко мне. Он заявил: "Я из Техаса. У меня хорошая церковь там. Как насчёт того, чтобы пару недель проповедовать у нас?"
Другой проповедник из Флориды подошёл и сказал: "Как насчёт приезда к нам и проведения молитвенных собраний?" Я взял лист бумаги и записал все имена и адреса, и через несколько минут у меня уже был список служений пробуждения на целый год. Итак, я был счастлив. Я вскочил в свой маленький Форд модели "Т" и покатил по Индиане со скоростью 30 миль в час - 15 миль в час прямо и 15 миль в час вверх и вниз.
Когда я вернулся домой, моя жена выбежала с объятиями навстречу. Она взглянула на меня и спросила: "Что ты такой счастливый?"
Я ответил: "Я впервые в жизни встретил самых счастливых людей на свете. Они в самом деле счастливы и не стыдятся своей веры. Я проповедовал на их съезде, и что самое главное, я получил от них приглашения читать проповеди в их церквах. Поедешь ли ты со мной?"
Она ответила мне: "Милый мой, я пообещала следовать за тобой повсюду, пока смерть не разлучит нас". Да благословит Бог её преданное сердце.
Я решил посетить свою матушку и рассказать ей обо всём этом. Когда я пришёл к ней, я рассказал ей о приглашениях. Она спросила: "Как ты собираешься зарабатывать деньги?" Мы оба почувствовали, что Господь позаботится об этом. Она обняла меня и благословила, и она до сих пор молится за меня. Мать сказала: "Сынок, у этих людей та религия, о которой мне было известно много лет тому назад. Я знаю, что она истинна".
Друзья, всё, что я вам расскажу теперь, пусть послужит для вашего наставления. Пусть мои ошибки послужат уроком для вас. Друзья и родственники предостерегали меня от принятия того, что, я точно знал, было зовом Господа Бога. Некоторые говорили, что люди, которых я тогда встретил на собрании, были "отбросами". Позднее я обнаружил, и говорю об этом с большим почтением, что те люди, которых называли "отбросами", оказались "сливками" общества. Одни предупреждали, что моя жена будет голодать через день. Другие советовали остаться здесь и поискать работу в Джефферсонвилле. Моя жена поговорила со своей матерью, и та сказала, что сойдёт в могилу с разбитым сердцем, если Хоуп уедет со мной. Моя жена разрыдалась
и я уговорил её уйти домой и всё обсудить. Она решила всё же ехать со мной, но я сказал, что лучше нам остаться. Дорогие друзья, вот когда начались мои невзгоды. Я послушал, что скажет женщина, вместо того, чтобы слушать, что скажет Бог. В течение 18 месяцев я потерял своего отца, брата, невестку, жену и ребёнка и чуть не потерял свою жизнь. Я никогда не забуду этого.
В течение этого времени я работал спортивным судьёй в штате Индиана. Мой заработок зависел от штрафов, которые я накладывал. Но я никогда не накладывал штрафов. Вместо этого я сидел и рассуждал с нарушителями о спортивном мастерстве, что, как я чувствовал, приносило больше пользы, чем штрафы.
Тем временем у нас появилась маленькая девочка, малышка Шарон Роуз. Благословляю её нежное, маленькое сердечко, она на небесах сегодня. Она была очень дорога мне. Я очень люблю маленьких детей, и я вспоминаю, как счастливы мы были вместе. Я хотел назвать её библейским именем. Я не мог назвать её Розой Шаронской после Иисуса [синод, пер. "нарцисс Саронский". - Пер.], поэтому я назвал её Шарон Роуз. Мы жили в старом маленьком домике. Я вспоминаю, что когда я возвращался домой по вечерам, она обычно сидела и играла в одном из четырёх углов двора, и, когда я огибал угол двора, я включал сирену на автомобиле, которую я использовал как спортивный судья. Она знала, что это я возвращаюсь, и кричала мне: "Гу, гу, гу!" Затем она разводила свои маленькие ручки в стороны, и я должен был ловить её и крепко прижимать к себе. О Боже! Что это было за сладкое создание!
Вскоре моя жена заболела воспалением лёгких. Младший мой брат был убит прямо около меня. Видите, как тяжёл путь преступника. Затем часом позже мой отец, которому было всего 52, умер на моих руках от сердечного приступа. За несколько дней до своей смерти он зашёл в салон, и кто-то из его дружков уговорил его выпить. Он взял стакан, но его начало трясти. Когда его усадили, он начал кричать и рассказывать всем о своём сыне - проповеднике. Он заявил, что все эти годы он ошибался, а его сын был прав. Он сказал: "Хотя я и пьяница, это не должно отражаться на моих сыновьях". Это последний раз в моей жизни, когда я пью. Затем он поднял стакан и попытался выпить его содержимое, но вылил всё это себе на лицо. Он вновь закричал, схватил свою шляпу и вышел. Об этом инциденте мне рассказал один знакомый страховой агент, которого я позже привёл к Господу. Незадолго до своей смерти он отдал своё сердце Богу.
Бог продолжал говорить к моему сердцу. Затем умерла моя невестка прямо у себя дома. Да и в церкви моей были неприятности. Путь преступника тяжёл! Видите, дела шли всё хуже. Но, хотя я ошибся, я думаю, что Бог всё же защитил Свой дар. Тогда я воскликнул: "О, Боже мой! Что же мне делать? Я так ошибся". Помазание Божие оставило меня и больше не возвращалось до самой встречи с Ангелом в 1946 году. Все эти годы были тёмным периодом в моей жизни. Всё это было результатом того, что я не поступал так, как мне велел Бог, хотя и знал это. Вскоре моя жена вновь заболела пневмонией. Наводнение 1937 года нахлынуло неожиданно, и она заболела. Я помню ту ночь. Я никогда не забуду её. Дамба была прорвана и вода стёрла город с лица земли. Я поместил Хоуп и обоих своих детей во временный госпиталь, учреждённый правительством. Они были очень больны. У Хоуп была температура 40. Я молился в тот вечер, когда она заболела, я смотрел наверх и говорил: "Господь! Будь милостив к моей жене и исцели её. Сделаешь ли ты это, Господи? Потому что я люблю её!" Я чувствовал, словно черный занавес опустился над нами. Я точно знал, что что-то должно произойти. Я пошёл в церковь и рассказал об этом нашим верующим. Они объяснили моё состояние тем, что я слишком сконцентрировал внимание на своей жене. Я ответил: "Нет, это просто черный занавес стоит между мной и Богом. Что-то отделило меня от Него, и он не слышит меня".
О! Я был очень измотан. В ночь, когда вода прорвала дамбу, я находился в патрульной группе на реке. Я спасал людей повсюду, звал их, находил и вытаскивал. Меня позвали и направили туда, где поток воды прорвал плотину с другой стороны. Я разыскал это место достаточно быстро. Я слышал крики людей о помощи. Вдруг раздался пронзительный крик женщины: "Помогите! Помогите!" Лихорадочно думая о том, что я должен делать, я быстро помчался и достал там моторную лодку. Поплыл, но мне было трудно справляться с такими огромными волнами. Плотина была прорвана, и двухэтажные дома качались на фундаментах. Хотя я и попытался плыть против течения, я не смог сделать этого. Наконец, я нашёл один путь, и меня снесло вниз, где я смог, проплывая, зацепить верёвку за столб веранды. Я привязал лодку, не выключая мотора, чтобы она могла сдерживать натиск волн.
Вбежав в дом, я обнаружил там трех или четырех детей, схватил их и посадил в лодку. Затем я нашёл их мать, посадил её в лодку, и мы поплыли. Было около часа после полуночи, шёл снег с дождём, когда я прыгнул в лодку и поплыл обратно. Как раз когда мы уже почти достигли берега, где ожидала группа людей, готовая ухватить лодку, как только она будет проплывать, женщина стала кричать: "Мой ребенок! Мой ребенок!" Я подумал, что её ребенок остался там, и так я оставил их и вернулся обратно. Часть дома уже погрузилась в воду, когда я наконец достиг его. Я вбежал в дом, оглядел всё вокруг, но никого не нашёл. Позже обнаружилось, что ребёнку было около двух лет. Я думал, что там осталось её дитя. Вдруг я услышал, как пошла одна сторона дома, я побежал и выпрыгнул через окно на веранду. В этот момент я увидел, как отплывает моя лодка. Я ухватился за конец верёвки, и добрался до лодки мокрый до нитки. Я попытался завести мотор, но стартерный трос обледенел. Я всё дёргал и дёргал за ручку, но мотор не заводился.
Течение подхватило и вынесло меня в реку, лодка готова была опрокинуться; я не смог завести мотор. У меня в больнице лежала больная жена и двое больных детишек. Только что я похоронил своего отца, несколько недель тому назад. И вот я здесь. Я встал на колени в лодке и сказал: "О Боже, смилуйся надо мной, грешником! Я знаю, что поступил неправильно, но Боже, не оставляй моих детишек сиротами, а жену вдовой, не дай мне потонуть в этой реке". Я дёргал ручку стартера снова и снова. Меня тащило прямо в водопад. Я опять дёргал, но безуспешно. Я опять начал молиться: "Боже, смилуйся!" Я имел время подумать о многом, друзья. Уверяю вас, когда приходит такой час и смерть повиснет над вами, вы вспомните многое, о чём давно забыли думать. Я всё дёргал ручку стартера, и Божьей благодатью мотор, наконец, завёлся. Я повернул лодку против волн и направил её в сторону Говард Парка, расположенного ниже по течению за Джефферсонвиллем, и достиг его примерно в 3 часа утра.
Затем мне сообщили, что произошёл ещё один прорыв плотины, вода направилась через Лэнки Канк Крик и отрезала правительственную станцию. Я прибыл сюда достаточно быстро и увидел, что вода достигла и помещений временного госпиталя. Я встретил там капитана и спросил: "Капитан, сэр, здесь никто не утонул?"
Он ответил: "Нет, здесь никто не утонул".
Я сказал: "У меня там лежали жена и двое детей".
Он сказал: "Ну, я думаю, все спасены, насколько мне известно".
Я пошёл дальше и встретил моего сопастора. Он бросился ко мне, протянув руки, крепко обнял меня и сказал: "Билли, мальчик мой! Если я больше не увижу тебя, то я увижу тебя в то утро". Это был последний раз, когда я видел его. Он погиб во время наводнения.
Позже я встретил майора Уикли, который сказал: "Почтенный Бранхам, ваша жена и дети отправлены в вагоне для скота в Чарльзтаун, штат Индиана".
Шёл снег с дождём и градом, когда я побежал к своей лодке, чтобы поплыть вверх по течению за Лэнки Канк Крик. Кто-то сказал: "Этот коровий вагон смыло с рельс водой, и все утонули". О, Боже мой!
Потом кто-то сказал: "Да нет же, они проскочили. Мы слышали, они проскочили".
И вот я вновь в своей лодке и пытаюсь выбраться отсюда. Я увидел прорывающийся поток; я не мог одолеть эту воду. Она захватила меня в ловушку, и я находился в том месте, которое называлось Порт Фултон, около семи дней. У меня было время подумать обо всём. Тогда я молился. Я плакал и хотел знать, жива ли моя жена или умерла. Как там мои дети, моя мать? Наконец, когда вода сошла, я переправился на другой берег. Подойдя к дороге, я встретил своего старого друга мистера Хэйя из Чарльзтауна. Я спросил его: "Моя жена там?"
Он ответил: "Нет, Билли, миссис Бранхам там нет, но мы найдём её где-нибудь".
Я сказал: "Здесь прошёл поезд с вагоном для скота, полным больных людей".
Он сказал: "Он здесь не остановился".
Я отправился в диспетчерскую. Там сказали: "Вы знаете, человек, сопровождавший этот скотный вагон, будет здесь через несколько минут. Он был здесь".
Когда тот вернулся, то сказал мне: "Да, сэр, я вспоминаю больную мать с двумя детьми. Я оставил их в Колумбусе, штат Индиана. Они были очень больны".
Это случилось 7 или 8 дней тому назад, и я хотел знать, живы ли они. У меня не было возможности ехать на чём-либо, поэтому я пошёл прямо по дороге. Когда я шёл по дороге и плакал, ко мне подъехал автомобиль. В нём сидел мой знакомый, который сказал мне: "Билли, я знаю, кого ты ищешь. Ты ищешь Хоуп, правда?"
Я ответил: "Да".
Он сказал: "Ты знаешь, она лежит рядом с моей женой во временном Баптистском госпитале в Колумбусе, штат Индиана. У неё открылся туберкулёз, и она близка к смерти". Он сказал: "Я не знаю, где твои дети. Я не видел их, но миссис Бранхам я видел там. Ты можешь не узнать её, когда увидишь. Она потеряла, по крайней мере, 25 фунтов веса. Она думает, что ты погиб".
О, друзья мои, как я подумаю обо всём этом, моё сердце разрывается на части. Я сел к нему в автомобиль и, наконец, мы подъехали к Баптистской Церкви, которую временно использовали под госпиталь. Я вбежал туда; здесь было битком набито людьми. Я закричал: "Хоуп! Хоуп!", - так громко, как только мог. Взгляд мой упал на старую раскладушку в углу, и я увидел, что маленькая костлявая рука поднялась и помахала мне. Это была она. Я увидел её исхудавшее лицо, подбежал и упал, рыдая рядом. О, Боже мой! Она почти уже мертва. Взор её тёмных глаз, выражающих сильные страдания, через которые она прошла, поднялся и остановился на мне в тот момент, когда я взял её бледную тонкую руку и стал молиться, как только мог. Но казалось, что было бесполезно. Ответа не было. Вдруг я почувствовал чью-то руку на моей спине. Это был доктор, который сказал: "Это вы, Почтенный Бранхам?"
Я ответил: "Да, сэр".
Он сказал мне: "Могу я с вами поговорить?"
И я ответил: "Да, сэр".
Мы отошли в сторону, и он спросил меня: "Вы друг доктора Сэма Эдера из Джефферсонвилля?"
Я сказал: "Мы когда-то жили вместе, удили рыбу, спали рядом; да, мы действительно добрые друзья".
Он сказал: "Знаете, я хочу сказать вам, ваша жена умирает, Брат Бранхам."
Я воскликнул: "Нет, доктор, Бог не позволит ей умереть".
"Так вот, - сказал он, - что касается медицины, то надежд нет. У неё скоротечный туберкулёз, и я не знаю, что может помочь остановить болезнь".
"А мои дети, они здоровы?" - спросил я доктора.
Он сказал: "Они в соседней комнате. Мы не положили их рядом с матерью потому, что у неё туберкулёз. Один из ваших детей вполне хорош, а другой ребёнок очень болен".
"Можете ли вы отвести меня к ним, доктор?" - попросил я. Я перешёл в другую комнату, и увидел моих бедных малюток Билли и Шарон, лежавших там. Я посмотрел на детей и вернулся обратно к Хоуп. "Дорогая, - я сказал, - ты поправишься. Ты сможешь вернуться домой, и всё будет в порядке". Я плакал и умолял Бога всем своим сердцем; я делал всё, что мог. Доктор Эдер, благослови Бог его сердце, работал так преданно, как только мог работать честный человек. Мы послали в Луисвилль за специалистом доктором Миллером, из санатория. В тот день он вошёл в комнату, осмотрел больную и посоветовал определённое лечение.
Доктор Эдер сказал ему: "Вы видите, в каком она состоянии. Это всё, что мы можем сделать".
Я спросил его: "Доктор, есть ли хоть малейшая надежда?"
Он ответил: "Сэр, никакой надежды, кроме милости Божьей. Я полагаю, что она Христианка и вы Христианин".
Я сказал: "Да, сэр. Она готова уйти, но доктор, я люблю её. Неужели вы ничего не можете сделать?"
Он сказал: "Почтенный Бранхам, мои руки связаны. Мы сделали всё, что можно против туберкулёза".
Я сказал: "О, Боже мой!" Я взглянул на неё и подумал: "О, что же мне делать?"
Я сказал ей: "Я думаю, дорогая, что всё будет хорошо, правда?"
Она ответила: "Я не знаю, дорогой. Это не имеет значения; единственное, чего я боюсь, это оставить тебя и детей".
Я сказал: "Сладкая моя, я верю, что ты поправишься". Она сказала: "Я хочу поговорить с тобой немного, дорогой". Я сказал: "Да". Она спросила меня: "Доктор сказал тебе что-нибудь?"
Я ответил: "Не спрашивай меня, дорогая. Сейчас я должен идти работать, но я буду приходить к тебе через каждые несколько часов". Я смотрел на неё, молился, просил, рыдал, умолял. Казалось, небеса отвернулись от меня. Я не мог надеяться на что-либо.
Я помню, что когда я был в Скоттсберге, Индиана, находился в пути, вдруг, словно удар молнии - по радио передали: "Обращаемся к пресвитеру Уилльяму Бранхаму. Сообщение из госпиталя. Ваша жена при смерти. Торопитесь к ней. Ваша жена умирает". О, Боже мой! Я снял свою шляпу, посмотрел ввысь и сказал: "Отец, я сделал всё, что мог. Ты знаешь, Господи, как ты разрываешь душу слуге Твоему, но я, возможно, разрывал Твою душу, когда я слушал то, что делал, вместо того, чтобы слушать Тебя. Прошу Тебя, не разрывай моё сердце. Сохранишь ли ты её? Позволишь мне хоть поговорить с ней, Господи?" Я нажал на сирену и помчался в сторону города так быстро, как только мог со скоростью приблизительно 30 миль в час. Я остановил машину и вихрем ворвался в госпиталь. Когда я влетел вовнутрь, с лестницы в холл спускался мой старый друг, доктор Сэмми Эдер. Это настоящий врач. Увидев меня, он заплакал как ребенок и отошёл в сторону. Я спросил: "Сэмми, как она?"
Он ответил: "Билли, она скончалась". Я воскликнул: "Нет, доктор, этого не может быть. Пойдём к ней".
Он зарыдал и сказал: "Билли, я не могу пойти с тобой. Хоуп мне, как сестра. Я не могу идти туда и видеть её вновь. Я просто не могу. Позови медсестру".
Я сказал: "Нет, я пойду один". Я вошёл в палату и взглянул на неё. Я никогда не забуду этого. Её глаза были закрыты, а рот приоткрыт". Я прикоснулся к ней и почувствовал холодный пот. Я видел, что она ещё жива. Я взял её руку в свою и сказал: "Дорогая моя, ты узнаёшь меня? Посмотри, милая, на меня". Я никогда не забуду эти большие глаза, которые принадлежат теперь ангелу, когда она открыла их и посмотрела на меня. Она улыбнулась, а моё сердце разрывалось.
Она жестом попросила меня наклониться, и она сказала: "Я ужасно слаба. Почему ты позвал меня?"
Я сказал: "Милая, я просто хотел сказать тебе что-то".
Она сказала: "Билли, я ухожу".
Я сказал: "О, дорогая, неужели ты уйдёшь?"
Она сказала: "Да". Сестра-сиделка вошла в комнату. Хоуп погладила мою щеку, и посмотрев на сестру, сказала ей: "Я надеюсь, что у вас будет такой же хороший муж, как мой. Он такой добрый". О, друзья, она сокрушала моё сердце.
Я сказал: "Ты поправишься, дорогая". Сестра не выдержала этого и вышла.
Хоуп начала рассказывать мне о Рае, откуда я её позвал, как там прекрасно, какие там деревья, цветы и поющие птицы. У меня мелькнула мысль, что может быть, я не должен был её звать. Но, благослови Господь её сердце, уже долгое время она радуется там. Она, казалось, ожила на несколько мгновений и сказала: "Я хочу, чтобы ты знал о двух-трёх моих желаниях".
Я сказал: "Скажи мне".
Она сказала: "Ты помнишь, как там однажды в Луисвилле ты хотел купить то маленькое ружьё?"
Я сказал: "Да".
Она сказала: "Помнишь, как ты не имел денег для оплаты платежей?"
Я ответил: "Да, я помню".
Она сказала: "Я всегда хотела, чтобы у тебя было ружьё. Я экономила на чём могла. Когда ты вернёшься домой, поищи свёрток под старой складной кроватью, там ты найдёшь немного денег, которые я скопила для тебя". Вы не представляете, что я чувствовал, когда, возвратясь домой, нашёл 6 или 7 долларов по 5 и 10 центов, которые она накопила и спрятала здесь, чтобы купить мне ружьё.
И она сказала: "Ты обещаешь мне, что купишь ружьё?"
Я сказал: "Хорошо, дорогая". Я купил себе его, и оно до сих пор у меня. Я буду хранить его, пока я жив. Потом оно останется Биллу".
Она продолжала: "Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не будешь жить одиноким".
Я сказал: "О! Дорогая, не говори так".
Она сказала: "Нет, я не хочу, чтобы ты жил один, и наши дети бегали беспризорные. Найди действительно хорошую христианскую девушку, которая полюбит наших детей. Я хочу, чтобы ты женился на ней".
Я ответил: "Милая моя, я не могу обещать этого".
Она сказала: "Обещай мне это. Я не должна умереть, не услышав от тебя этого. Минуту назад я была на пути в самую прекрасную страну, где нет болезней и нет скорбей. Это было так легко и не было боли. Там были белые существа по сторонам, которые вели меня в мой дом. Я услышала, как с той стороны дороги ты звал меня, и я вернулась к тебе, чтобы узнать, что ты хочешь?" Друзья, я думаю, что врата Рая были открыты, и она была готова войти в них. Она обратилась к своим возлюбленным и назвала несколько имён. Мне всегда было интересно, когда приходит смерть, не позволил бы Бог тем, кого мы любим, придти к реке, когда мы пересекаем реку Иордан. Возможно, Бог говорит им, что теперь, когда мама идёт домой, вы спускайтесь вниз и стойте у ворот и ждите, пока она не скроется из виду. Друзья, там, вдали есть страна за рекой, может быть, миллионы световых лет отсюда. Она там - и мы на пути к ней.
Затем она сказала: "Дорогой мой, ты проповедовал об этой стране, ты говорил мне о ней, но ты не можешь представить себе, как она прекрасна. Теперь я ухожу. Билл, перевези меня в Уолнат Ридж и похорони там. Я не думала уходить, пока я не увидела, как прекрасна эта страна".
"Дорогая, ты действительно уходишь?" - весь в слезах спросил я.
"Да". Она посмотрела мне в глаза и спросила: "Обещаешь ли ты мне всегда проповедовать это удивительное Евангелие?" Я пообещал. Она сказала: "Билл, Бог будет использовать тебя." (Благослови её сердце. Я часто задумывался, неужели Бог не позволил бы ей смотреть на нас сверху, как мы ездим с места на место со своей миссией, повинуясь Божьему призванию, которое и она почувствовала, что Бог пошлёт.)
Я сказал ей: "Дорогая, меня похоронят рядом с тобой. Если не так, то я вернусь сюда на поле битвы, и да поможет мне Бог!" Я сказал: "Теперь, если ты уходишь раньше меня, а умершие во Христе придут первые, то подойди к восточной стороне ворот и жди меня там". Её губы задрожали. Слезы наполнили её глаза.
Она сказала: "Я так счастлива". Я притянул её к себе и поцеловал её на прощание в последний наш день, до тех пор, пока я не встречу её у Восточных Ворот. Божьей благодатью и с Его помощью я сегодня на пути туда. И однажды я приду туда. Это точно.
О, как было тяжело идти домой после её ухода. Я увидел её старое пальто, висящее там. Всё напоминало мне о ней. Я осмотрелся вокруг и заплакал. Вдруг кто-то постучал в дверь, я спросил, кто там. Это был один из верующих моей церкви. Он сказал мне: "Билли, ты слышал плохие новости?"
Я сказал: "Да, я был с Хоуп до конца. Я только что из госпиталя".
Он сказал: "Твой ребёнок также при смерти".
Я сказал: "Что?"
Он сказал: "Шарон Роуз умирает". Я вскрикнул: "Этого не может быть, Брат Брин."
Он сказал: "Да, это так. Она умирает сейчас. Доктор Эдер только что осмотрел её, когда я уходил".
"Что случилось?"
"Вероятно, она получила инфекцию от матери, и у неё начался туберкулёзный менингит".
Я помчался в госпиталь. В дверях меня поймали и сказали: "Вам не стоит туда ходить". Но я настаивал. Сестра сказала: "Послушайте, Почтенный Бранхам, вы должны думать теперь о Билли-Поле. А эта маленькая девочка умрёт через несколько минут".
Я воскликнул: "Это же моя дорогая малютка! Я должен увидеть её!" Мне казалось, что моё дитя зовёт меня, и я настаивал, чтобы меня впустили увидеть её.
Она сказала: "Вы не сможете её увидеть, Почтенный Бранхам. Она находится в изоляторе". Она ушла и закрыла дверь. Как только она ушла, я спустился в подвал, где находился изолятор, по другой лестнице. Это был очень бедный госпиталь. На лицо девочки была накинута сеточка от мух, но мухи залезли под неё и сидели на её глазках. Я смахнул их и взглянул на неё. Благослови её сердечко. У неё были спазмы. Из-за интенсивных болей мускулы девочки были напряжены. Я спросил её: "Шарон, милая, узнаёшь ли ты своего папочку?" Её маленькие губки начали трепетать. Она узнала меня. Но она страдала так тяжело, что, когда она взглянула на меня, её детские голубые глазки были перекошены. О Боже милосердный! Моё сердце разрывалось от жалости к ней. Я не мог смотреть на эти перекошенные глазки. И сегодня я каждый раз вспоминаю мою маленькую Шарон, когда я вижу детей с косоглазием. Я видел более 400 косоглазых детей, исцелившихся за 3 месяца моих служений. Иногда Бог должен смять розу, чтобы явственнее показать её благоухание и аромат. Вы знаете, это так. Я взглянул на это бедное крошечное создание с перекошенными глазками и сказал: "О, Боже!" Мои силы покинули меня. Я поднял свои руки и сказал: "О, Отец, Ты взял мою жену. Не забирай моё дитя, оставь её мне. Прошу тебя, дорогой Боже, прости мне мои ошибки. Я пойду проповедовать. Я буду делать всё, всё, что Ты скажешь, дорогой Господь. Прошу, не забирай моё дитя, прошу Тебя, прошу Тебя!" Затем опустился тот тёмный занавес. Я понял, что всё кончено. Я сказал: "Прощай, дорогая. Ангелы Божьи прилетят вскоре за тобой. Ты будешь рядом с мамочкой. Папочка возьмёт твоё маленькое тельце и положит его на руки твоей матери. Однажды папочка увидит вас снова". Я положил руку на её сердечко и сказал: "О Боже! Не моя воля, но да будет воля Твоя".
В тот момент сошли Божьи ангелы, подхватили её маленькую душу и умчались с ней ввысь ко Славе. Брат Смит, пастор методист, совершил похоронную службу. Когда опускали гроб, он бросил горсть земли и сказал: "Прах к праху, тлен к тлену, земля к земле". Высоко вверху старые сосны шептали свою песню малютке:
"За рекою есть страна,
Вечно сладкая она.
Только с верою глубокой,
Мы достигнем вход далёкий,
Друг за другом, ты и я,
Мы услышим песню - вечность
Приглашая в бесконечность
Колокольчиком звеня".
О, Боже мой! Я возвратился домой с разбитым сердцем. Я попытался забыться в работе. В это время я работал электриком. Однажды рано утром я забрался на столб, чтобы демонтировать приспособление. Я напевал: "Далеко на холме... (Я должен был демонтировать вторичную линию. Если вы электрик, то вы представляете себе, о чём я говорю.) Стоял старый грубый крест, эмблема страданий и позора. И я люблю тот старый крест..." Я посмотрел вниз на землю и увидел, что тень от моего тела и столба образует крест, напоминая мне Крест, где Христос умер за меня.
Я подтянул потуже свои ремни безопасности. Я по-настоящему разволновался. Я снял свою резиновую перчатку, чтобы ухватиться за провод первичной линии, по которому бежало 2.300 вольт. От меня остался бы только пепел. Я сказал: "О, Боже мой! Я же труслив, чтобы сделать это". "Но, - я сказал, - Шарон, милая моя крошка, твой папочка идёт увидеть тебя. Я не могу больше этого вынести".
Друзья, до сего дня я не знаю, что произошло, но я думаю, что Бог сохранил Дар. Следующее, что я помню, это я сидел внизу возле столба, руками обнимая колени, весь в поту и плакал. Я подумал о себе: "Я просто развалина; я не могу работать". Я сложил свой инструмент в тележку и отправился домой.
Я желал бы оказаться рядом со своими возлюбленными близкими, которые были с Господом. Жизнь на земле больше ничего не значила для меня. Все, для кого я жил, ушли в мир иной; без них моему разбитому сердцу не хватало мужества и сил продолжать борьбу. Но это была Божья воля, как я полагаю, защитить Его Дар. Он имел план, который должен был осуществиться. Я уверен, что я должен был пройти через трагедии и глубокие страдания, чтобы оказаться на том месте, где Он меня мог бы использовать. Бог знает, как лучше.
Моя мать позвала меня жить к себе. Другие родственники предлагали мне своё жильё. Но мне хотелось оставаться там, где жили я и Хоуп. У нас было только кое-что из старой мебели, но это было наше. Это был наш дом. Мы здесь были счастливы вместе, и я хотел оставаться среди этой обстановки, потому что эти вещи были её и мои. Сосед брал моего сынишку Билли-Поля к себе, и когда я приходил домой, я забирал его к себе.
В тот день, возвращаясь, я зашёл за почтой. На первом письме было написано: "Мисс Шарон Роуз Бранхам." Это были её Рождественские сбережения - 80 центов. О, Боже мой! Я упал и начал рыдать. Я подумал, что сейчас возьму ружьё и покончу с жизнью. Я сходил с ума, я терял свой рассудок. Всё это меня очень сильно волновало. Я начал рыдать и плакал до тех пор, пока не забылся во сне. Я никогда не забуду этого. Мне снилось, что я скачу вдоль прерий. Как - будто я работаю на западе на ранчо. Я скакал, напевая: "Колесо повозки поломалось". Вы слышали её. "Там продаётся ранчо". Я случайно взглянул в сторону и там увидел старую повозку с отвалившимся поломанным колесом. Колесо у повозки сломалось. Я сказал: "Да, это так". Вдруг откуда-то сзади вышла юная прекрасная белокурая девушка около 18 или 20 лет. Она была самая прекрасная из всех, которых я когда-либо видел. Я снял свою шляпу и сказал: "Здравствуйте, мисс", - и пошёл дальше.
Она сказала: "Привет, папочка". Я сказал: "Прошу прощения. Вы сказали папочка?" Она сказала: "Да. Ты не узнаёшь меня, папочка?" Я сказал: "Нет".
Она сказала: "Что ты проповедуешь о бессмертии?" Я говорю, что на небесах не будет ни стариков, ни маленьких детей. Мы все будем одного возраста, примерно возраста Иисуса, когда он умер, около 30 лет. Она сказала: "Так что ты говоришь о бессмертии?"
Я сказал: "Да, но что же произошло с вами?"
Она сказала: "Ах, папочка, неужели ты не узнаешь меня? Там на земле я была твоею маленькой Шарон."
Я спросил: "Шарон?"
Она сказала: "Что тебя беспокоит, папочка?"
Я сказал: "Дорогая, вы же не Шарон?"
Она ответила: "Да, это я. Где же Билли Поль?"
Я сказал: "Дорогая, я не понимаю вас".
Она сказала: "Я знаю. Мама ищет тебя".
Я спросил: "Мама? Где мама?"
Она ответила: "Папочка, ты не понимаешь, где ты?"
Я сказал: "Нет".
Она сказала: "Это небеса".
Я спросил: "Небеса?"
Она сказала: "Да, и мама там в нашем новом доме".
Я сказал: "В новом доме?"
Она сказала: "Да, твой новый дом, папа!"
Я сказал: "Дорогая, у меня нет нового дома. Все в нашем роду бродяги. Мы только ездим, платим ренту, то там, то тут. Никогда у Бранхамов не было собственного дома. Я не имею нового дома".
Она сказала: "Но папочка, ты имеешь его здесь".
Я огляделся по сторонам. Похоже, будто сошла Слава Божия. Затем я увидел там большой прекрасный дом.
Она сказала: "Теперь ты будешь жить здесь, папочка. Мама ждёт тебя там. А я подожду здесь Билли Поля. Ты хочешь увидеть её?"
Я ответил: "Да, дорогая".
Она сказала: "Ты беги в дом. А я подожду Билли".
Я пошёл. Я не мог этого понять, но как только поднялся по ступеням, я увидел Хоуп. Она была хороша собой, как всегда, молодая и красивая, её темные волосы покрывали плечи. На ней было белое платье. Когда она протянула ко мне свои руки, я просто упал к её ногам.
Я сказал: "Дорогая, я не понимаю этого. Я видел Шарон." Она сказала: "Да, она сказала, что пойдёт встречать тебя".
Я сказал: "Дорогая, что-то здесь не так. Эта прекрасная молодая леди? Наша дочь превратилась в эту красавицу?"
Она ответила: "Да, она очень мила".
Я сказал: "О, дорогая!"
Она сказала: "Ты слишком много беспокоишься, правда?"
Я сказал: "Да".
Она сказала: "Я видела тебя. Ты плакал и беспокоился о Шарон и обо мне. А нам здесь лучше, чем тебе там. Больше не беспокойся".
Я сказал: "Я постараюсь не беспокоиться, дорогая Хоуп."
Она сказала: "Ты всегда выполнял то, что обещал мне". Я всегда пытался держать слово. Она сказала: "Смотри, обещай мне, что не будешь больше беспокоиться".
И я сказал: "Я постараюсь, дорогая".
Она обняла меня. Потом она взглянула вокруг и сказала: "Не хочешь ли присесть?" Я увидел большой стул и вновь посмотрел на неё. Она сказала: "Я знаю, о чём ты думаешь, о нашем старом кресле, которое ты должен был выбросить".
Я сказал: "Да". Я как раз думал о нашем старом доме. Когда я от усталости садился на старый стул, я не мог отдохнуть из-за прямой и жёсткой спинки. Мы мечтали купить стулья Морриса. Они стоили 15 долларов, и я вспоминаю, что мы должны были заплатить 2 доллара наличными, а затем вносить по 1 доллару в неделю. Мы купили один из таких стульев, я заплатил 6 или 7 долларов за него, и вдруг у нас сложились обстоятельства так, что я не мог делать больше денежные взносы. Мне сообщили, что стул конфискуют. Я вспоминаю этот день. Хоуп, зная, как я люблю пирог с вишнями, да благослови Бог её доброе сердце, специально испекла вишнёвый пирог для меня. Я пришёл вечером такой усталый после проповеди, сел на тот стул и изучал Библию. Много раз я засыпал на нём. И в тот вечер, когда забрали стул, она хотела обрадовать меня пирогом. Вот это настоящая жена, вот это настоящая возлюбленная. Я почувствовал, что она была чем-то взволнована. Она предложила мне пойти на речку и немного порыбачить. Я подумал, что что-то не в порядке. Я сказал: "Пойдём в переднюю комнату". Выражение её лица изменилось. Когда мы вошли в комнату, я увидел, что наш стул исчез. Она посмотрела на меня и начала плакать. Мы обняли друг друга, и я сказал: "Моя дорогая, ничего не поделаешь. Ничего не поделаешь". Теперь, когда она взглянула на меня и на этот большой стул, она сказала: "Дорогой, они не придут за этим стулом. За него уже заплачено". Мы присели и немного отдохнули.
О, брат мой и сестра, иногда я просто смертельно устаю. Изматываюсь. День и ночь без отдыха. Я иду домой, чтобы отдохнуть, но везде люди в отчаянной нужде. О, Боже мой, что я могу сделать? Но одно я знаю твердо: в один из таких дней я отправлюсь в путь, чтобы пересечь реку. Когда я перейду на ту сторону, там у меня будет дом. У меня будет стул, за который уже заплачено. Мои возлюбленные ожидают меня. И в один из таких дней я пересеку Иордан, и там я смогу отдохнуть.
Всемогущий Бог был вынужден провести меня через эти горькие испытания, поскольку я избегал слушать Его зов. Дары и призвания непреложны. Если бы я слушал призывы Бога вместо того, чтобы слушать людей, Его Дар, вероятно, начал бы действовать раньше, и моё служение могло бы быть во сто крат более того, что было сделано. Кроме того, я сберёг бы годы невыразимых скорбей.
Поскольку я раскаялся, и каждый день позволяю Богу руководить моей жизнью и использовать меня, то Он возвратил мне, как Он возвратил Иову, и я благодарен Ему.
Дорогой читатель, возьми Его в сердце своё и посвяти Ему жизнь свою. Христос не приносит разочарований. Ты никогда не будешь сожалеть об этом. Да благословит тебя Бог во Имя Иисуса!
Уилльям Маррион Бранхам со сверхъестественным светом.
Фотография сверхъестественного
Эта удивительная фотография Брата Уилльяма Бранхама была сделана Студией Дугласа в г.Хьюстоне, штат Техас, в январе 1950 г. Фотография снята во время кампании, когда Брат Босворт прислал Брату Бранхаму молитвенную просьбу Флоренс Найтингейл, история которой рассказана нами в той главе, где описывается, каким образом Уилльям Бранхам решил посетить Южную Африку.
Когда фотографы, м-р Джеймс Айрс и м-р Теодор Кипперман проявили фотографию, они были удивлены тому, что нашли доказательство свечения над головой Почтенного Бранхама. Никто из них никогда ранее не видел ничего подобного, и никто не смог объяснить наличие этого венчика света. На следующий день они связались с Братом Бранхамом и другими служителями из его Миссии. Им объяснили, что и раньше были подобные фотографии, но никогда свет над головой не был виден так ясно и отчётливо, как на этой фотографии.
Негатив был передан на исследование Джорджу Дж. Лэйси, эксперту по спорным документам, для того, чтобы удостовериться, не является ли венчик света над головой Брата Бранхама результатом неправильной экспозиции, проявления фотографии или ретуширования. М-р Лэйси согласился исследовать негатив и сообщить своё мнение об этом. В назначенное время, когда он закончил исследование и составил заключение, он вышел в комнату для приема гостей, где находились члены миссии Бранхама, корреспонденты и другие представители. Войдя в комнату, он спросил, кто здесь будет Уилльям Бранхам. Брат Бранхам поднялся на ноги, и все присутствующие убедились в его идентичности с фотографией. М-р Лэйси сказал: "Почтенный Бранхам, вы умрёте, как и все прочие смертные, но пока будет существовать Христианская цивилизация, ваша фотография будет жить вместе с ней".
На эту фотографию сверхъестественного в настоящее время распространяются авторские права. Ее копия висит в одном из холлов Департамента Вашингтона.
