Поколение

Даллас Стейтон

РОДИЛСЯ
31 мая 1941 г.

НАСТОЯЩЕЕ МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА
Крествуд, Кентукки

Когда он был молодым человеком,
Уилльям Бранхам сделал ему подарок,
изменивший его жизнь.

Я - племянник брата Бэнкса Вуда и брата Чарли Кокса. Имя моей мамы - Анна Сполдинг, и она была сестрой дяди Чарли. 
            Впервые я услышал о брате Бранхаме, когда мой двоюродный брат Дэвид Вуд был исцелён от полиомиeлита на одном из собраний брата Бранхама. Дядя Бэнкс был настолько вдохновлён исцелением своего сына, что переехал в Индиану с того города, где мы жили в Олдэм Каунти, штат Кентукки, чтобы поселиться и жить по соседству с братом Бранхамом. Они стали близкими друзьями.
            После этого брат Бранхам стал приезжать поохотиться на белок, временами он останавливался в доме моей бабушки, а иногда в доме дяди Чарли. Какое-то время я находился рядом с ним, и я изумился тому, что здесь находился человек, проводивший собрания по всему миру и встречавшийся с большим количеством людей, в то же время он был одним из парней с кровью белок на штанах. Он был  обычным человеком. Это впечатляло меня, но в то время я не был Христианином и не пытался притворяться. Находясь рядом с ним, я могу сказать, что он по-своему отличался от остальных людей. 
ОН ПРИЕЗЖАЛ в августе, когда открывался сезон охоты на белок. Я охотился на белок с двенадцатилетнего возраста и охота на белок была моим самым любимым занятием. Даже сейчас я бы лучше охотился на белок, чем занимался чем-нибудь другим. 
            Однажды мы были дома у моего дяди, и сидели у него в гараже. У меня было ружьё Марлин 22 калибра, и оно очень неточно стреляло в цель. Я спрашивал разных людей о том, что можно сделать с этим ружьём, чтобы оно стреляло поточнее, но все советы, которые они давали, не помогли. 
            Я почувствовал на себе чей-то проницательный взгляд, и когда я повернулся влево, брат Бранхам, глядя на меня, спросил: "Хочешь, я посмотрю его?"
            Я ответил: "Да, очень хочу".
            Он сказал: "Дай мне его". Он взял ружьё, отвёртку, в ружье был только один болт, и он был закручен всеми возможными способами. Он взял ружьё, сказав, что  пойдёт за дом  и пристреляет его. Я спросил его, можно ли мне пойти вместе с ним, но он ответил, что он пойдёт один. Он сказал: "Позднее ты сможешь взять его и опробовать". Он пошёл с ружьём за дом и я услышал, как он выстрелил один или два раза, затем он вернулся и сказал: "Теперь возьми его и опробуй". 
            Ружьё стреляло очень точно, должно быть благодаря его молитве, потому что на ружье не было видимых следов вмешательства. Впоследствии его опробовали ещё несколько опытных человек. 
МОЯ МАТЬ несколько раз была замужем, а я читал в Библии, что у мужчины должна быть только одна жена, а у женщины должен быть только один муж. Я хотел спросить брата Бранхама о следующем: "Может ли моя мать быть спасена, так как она несколько раз состояла в браке?" Я никому не рассказывал об этом, а это произошло за много лет до того, как он проповедовал послание Брак и развод. 
            Однажды утром я находился в доме моей бабушки, а брат Бранхам сидел на крыльце в кресле-качалке. Я сидел на стуле на расстоянии 3 метров от него и спросил: "Брат Бранхам, я читал в Библии на тему брачных отношений. Может ли моя мать получить спасение?"
            Он начал очень долго и подробно рассказывать о Божьей милости к Давиду и ко остальным персонажам Библии, но мне казалось, что он как бы повторялся, это продолжалось около 10 минут. Когда он закончил, я сказал: "Брат Бранхам, я знаю это, но думаю, что вы не ответили на мой вопрос».
            Он начал говорить то же самое, и в этот раз это продолжалось около пяти минут, но мне казалось, что он опять повторяется. Когда он закончил этот рассказ, он встал с кресла-качалки и я сказал: "Брат Бранхам, я знаю об этом, но вы не ответили на мой вопрос». Уходя, он склонил голову и сказал: "Насколько я вижу, в настоящее время нет никакой надежды». 
            Не могу этого объяснить, но меня охватило чувство сильной любви к этому человеку, чего я не мог объяснить. Только что он сказал мне, что моя мать была потеряна, но несмотря на то, что он сказал мне это, я полюбил его. А затем он пошёл в дом.
            Как я сказал, это произошло задолго до проповедования послания Брак и развод. Проповедуя это послание, он сказал моей матери и отчиму оставаться жить в том же состоянии, и что Бог смилуется над ними. Это в действительности было Божьей милостью, потому что раньше брат Бранхам сказал, что у них не осталось никакой надежды на спасение.
МЫ С женой очень рано поженились, мне было 18 лет, а ей - 16, она была из религиозной католической семьи. В первые годы нашей совместной жизни у нас было много разногласий. Моя мать записала нас на собеседование с братом Бранхамом и мы пошли к нему домой. 
            Мы вошли в его кабинет и сели, но сейчас я не смогу вспомнить всё, о чём говорилось на этой встрече. В-основном, он говорил с ней, но по какой-то причине это не отложилось у меня в голове. Это была короткая встреча, и когда она закончилась, мы пошли к машине и она сказала: "Ну, вот и всё".
            Я подумал, что это относилось к нашему браку, что с ним покончено. Я спросил: "Что ты имеешь в виду, говоря "Вот и всё"?"
            Она ответила: "Вот и всё. Я больше не хочу быть католичкой». На этой встрече он сказал ей нечто такое, что ясно показало ей, что она шла по неверному пути. В следующее воскресенье она отдала своё сердце Господу, и с тех пор у нас в семье больше не было разногласий. И сейчас, спустя 42 года, мы всё ещё вместе. 
КОГДА брат Бранхам проповедовал в Скинии в Джефферсонвилле, я обычно  стоял у стены с левой стороны. Практически каждое воскресенье я опирался на эту стену, потому что едва ли можно было найти там свободное место. Но в одно из воскресений нам удалось найти места поближе к кафедре. Мы сидели во втором ряду за братом и сестрой Вэй. Брат Вэй сидел передо мной с левой стороны.
            В конце служения мы встали для пения, и в этот момент брат Вэй упал, а я находился рядом с ним. Большинство людей не могли его видеть, потому что мы все стояли, а он упал на правую сторону, а во время падения он ударился правой частью головы о деревянный подлокотник. Он пошатнулся и тихо упал на пол перед кафедрой. 
            Он лежал там, а сестра Вэй, медсестра, склонившись на колени, пыталась нащупать его пульс, затем она начала кричать о том, что он умер. Брат Бранхам очень спокойно обошёл алтарь с правой стороны и подошёл к тому месту, где он лежал. Он опустился на колени рядом с ним, а я находился примерно в полутора метрах от него. Я внимательно следил за тем, как брат Бранхам молился за него, и  я увидел, как брат Вэй несколько раз моргнул глазами. Затем брат Бранхам поднялся, пошёл к кафедре и сказал: "Боже, просто дай нашему брату шанс». 
            Спустя несколько минут брат Вэй поднялся, думаю, что оставшуюся часть служения он был немножко заторможенным. Возможно, я видел это лучше остальных из-за того, что все стояли, когда это произошло. 
ОДНАЖДЫ я находился дома у дяди Чарли, когда туда приехал брат Бранхам. Он только что вернулся из Аризоны и привёз в подарок моим двоюродным братьям широкие ремни, которые носили на Западе.  
            Мой папа был алкоголиком и я всегда считал себя недостойным своих двоюродных братьев. Потом, когда рядом никого не было, я подошёл к нему и попросил: "Брат Бранхам, когда вы в следующий раз поедете на Запад, привезите мне пожалуйста один такой ремень?" 
            При этих словах он потянулся к своему ремню. Я быстро сказал: "Нет, о нет. Не делайте этого».
            Он сказал: "Молодой человек, подойдите сюда». Сняв с себя ремень, он надел его на меня. В то время его длины едва ли хватило, чтобы он сошёлся на мне (теперь я, конечно, стал намного больше). Он застегнулся на последней дырке.
            Я не знал, что сказать и что сделать, и примите мои слова на веру, но прямо тогда я уже знал, что однажды один из дорогих мне людей заболеет, и этот ремень поможет вернуть ему здоровье. Я знал это наверняка. 
            Я пришёл домой и положил этот ремень в комод. Я хранил его там и ни один человек не прикасался к нему. Он лежал там в течение многих лет, может быть 15 лет, и к нему никто не прикасался. Я помнил, что, может быть, однажды он понадобится одному из моих детей или моей жене. 
            Со временем у моей матери Анны Сполдинг появилась злокачественная опухоль мозга. Эта опухоль увеличивалась очень быстро и ей становилось так плохо, что врачи сказали ей, что она проживёт только три месяца. Мы пошли и посетили её, помолились за неё, но ситуация становилась всё хуже и хуже. Врачи сделали компьютерную томографию мозга и выяснили, что рак поразил обе передние доли мозга и одну заднюю. Она сказала нам: "Я видела результаты обследований и знаю, что я умру». Казалось, что она может умереть в любой момент. 
            Однажды в воскресенье мы пришли к ней, помолились за неё и ушли, уже  на расстоянии двух кварталов от её дома ко мне проговорил голос: "Неужели ты позволишь своей матери умереть, когда ты можешь помочь ей?"
            Это повторилось дважды, и я сказал: "Нет, я не позволю». Это направило мои мысли к ремню. 
            Я пришёл домой, взял ремень и отнёс его к матери. Он был слишком мал для неё, поэтому я взял шнурок и соединил ремень, сказав ей: "Мама, теперь ты не умрёшь».
            Я сказал ей, чтобы она постоянно носила его на себе. С этого момента состояние её здоровья стало улучшаться, и оно улучшалось до тех пор, что она могла вставать и делать всё, что ей хотелось. Она готовила еду, и казалось, что всё было в порядке. Она пошла к врачу и он признал, что это было поистине изумительно. Он сказал: "У вас нет никакого проявления рака. Я вижу кристаллизацию на том месте, где раньше был рак. Это просто чудо».
            Однажды она позвонила мне и стала говорить о том, что она хочет снять ремень потому, что он натирает ей бёдра, ей неудобно его носить и так далее. Она сказала: "Теперь я здорова. Мне он больше не нужен».
            Я умолял её и просил: "Мама, не делай этого. Не снимай его ещё какое-то время». Я чувствовал, что если Он смог проговорить к тебе и сказать, когда надевать ремень, то позднее Он проговорит и даст тебе знать, когда его можно будет снять. Я думал, что это время ещё не настало, но она настаивала на своём.
            После длительного периода выздоровления она сняла ремень, и почти сразу состояние её здоровья стало резко ухудшаться. Всего через несколько месяцев она умерла.
            ЕСТЬ ЕЩЁ и вторая часть рассказа про ремень. 
            Ремень лежал там долгое время и примерно пять лет назад у меня появился рак. Врач назвал его липосаркома, а я помню, что брат Бранхам рассказывал на плёнках о том, каким ужасным заболеванием была раковая саркома. У меня не было прямого указания надеть ремень, но я знал, что человек, носивший этот ремень, принёс нам Слово Божье, и следовательно, я чувствовал, что это было похоже на то, как пророк однажды сказал людям взять его одежду и возложить её на ребёнка.
            Я надел на себя ремень и с тех пор не снимаю его. Он и сейчас на мне. Несколько месяцев назад врачи сказали мне, чтобы я к ним больше не приходил, потому что у меня нет никаких признаков рака. 
            Я верю словам пророка о том, что ваше отношение к ситуации имеет очень  большое значение. Думаю, что отношение, пришедшее изнутри, когда я узнал и полюбил его с тех пор, как я спросил его о браках моей матери, является наградой от Бога, остающейся у меня с того времени. Это моё мнение. 
            Я так благодарен Богу за то, что путь Его пророка пересёкся с моим.