Поколение

Уилльям Поль Бранхам

РОДИЛСЯ 
13 сентября 1935 г.

НАСТОЯЩЕЕ МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА
Селлерсбург, штат Индиана

Старший сын, лучший друг, сопровождавший
пророка в его поездках, оказывавший ему физическую 
и эмоциональную поддержку, так необходимую 
во время продолжительных кампаний.

МОЯ мама была немкой по происхождению; до замужества она носила фамилию Брумбах. До моего рождения она хотела дать мне имя Генрихом, чтобы называть меня Хейне. Папа - по происхождению ирландец, он хотел назвать меня Майклом, и они остановились на имени Хейне Майкл. Папа рассказывал о моём рождении следующее: "В больнице, когда я услышал твой первый крик, Он сказал мне, что тебя будут звать Уилльям Пол, так что я назвал тебя Уилльямом Полом: Уилльямом в честь меня, и Полом в честь Апостола Павла." Чаще всего он называл меня Билли, но иногда он называл меня Хейне. Возможно тогда он вспоминал о моей матери, или же я делал нечто, напоминавшее ему о ней.
КОГДА МНЕ было  11 лет, в моей жизни произошло одно из самых запоминающихся событий, когда мне однажды ночью было позволено увидеть Ангела Божьего во время посещения Им моего папы в Вандалии, штат Иллинойс. Это переменило мою жизнь, и с тех пор я знал, что моё место было рядом с папой в качестве помощника, защитника и сопровождающего. 
            Мы стали ездить вместе, когда мне исполнилось 14 лет, а первую молитвенную карточку я выдал в Финиксе в 1949 году. Моё 16-летие совпало с  масштабной кампанией в Африке, а в 17 лет я оставил учёбу в школе, чтобы поехать вместе с ним в Индию. С тех пор я постоянно сопровождал его в поездках. 
ПРЕЖДЕ МОЕГО спасения я любил играть в карты и в другие азартные игры. Временами я играл в карты всю ночь напролёт, и был достаточно умелым, чтобы играть на большие деньги. 
            Однажды вечером я узнал, что в городе будет проводиться игра в покер с большими ставками. Из Чикаго на эту игру приехала группа азартных игроков, в это была вложена большая сумма денег. Конечно же, всё это было незаконным,  так как когда я вышел из игровой комнаты, у каждой двери я увидел по охраннику, чтобы не допустить туда полицию. 
            Обычно мы все друг друга знали, но в тот вечер за столом сидел новый крупье, который сказал мне: "Это негласная игра в покер".
            Я сказал: "Я всё время играю здесь".
            Он сказал: "Нет, это негласная игра, вы не можете участвовать в ней".
            Хозяин заведения сказал: "О, всё в порядке. Он - постоянный игрок. Это сын почтенного Бранхама."
            Крупье спросил: "Так ты - сын почтенного Бранхама?"
            О, только не это. Я ответил: "Нет".
            Но хозяин утвердительно сказал: "Да, это его сын".
            Я сказал: "Нет, у почтенного Бранхама не может быть такого сына, как я." Меня мучила мысль, что его имя ассоциировалось со всей грязью, в которую я был вовлечён.
            В то время я почти не ходил в церковь из-за своего образа жизни. Вместо этого я проводил время в доме дяди Дока, который жил через дорогу от здания церкви. Однажды вечером я зашёл на служение в церковь и сел на заднем ряду. Папа вышел за кафедру, и я не знаю, видел ли он меня или нет, хотя это не имело никакого значения. Он проповедовал на тему Возвращение блудного сына. Он говорил о юноше, который ушёл от Бога, и когда его отец увидел своего сына возвращающимся, он сказал слугам: "Идите, заколите жирного телёнка и возьмите для него лучшую одежду, потому что сегодня вечером мой сын возвратился домой."
            О, вот это да! Господь обращался ко мне, а я изо всех сил противился Духу. Двое дьяконов, стоявших сзади меня, подошли ко мне и побуждали меня выйти к алтарю, не желая привлекать всеобщего внимания, я встал и вышел из церкви. 
            Я жил в доме моей бабушки и через два дня папа позвонил мне и сказал: "На реке хороший клёв; я заеду за тобой." Приехав на рыбалку, мы сели на большом расстоянии друг от друга, но постепенно он начал подсаживаться ко мне. Наконец он сел рядом со мной и сказал: "Папа был рад, что ты пришёл в церковь в воскресенье вечером. Ты не подумал, что я проповедовал это послание потому, что ты был там?"
            Я сказал: "Я знаю, что ты не стал бы делать это."
            Он сказал: "Несколько недель назад Господь положил мне на сердце это послание. Я видел, как братья подошли к тебе и начали что-то говорить. После того, как ты ушёл, я пригласил их к себе в кабинет и сказал им, что я был благодарен им за то, что у них на сердце было бремя за Билли. Я сказал им: Не прекращайте молиться за него, но больше никогда не поступайте с ним таким образом. Бог так не поступает. Бог действует одновременно на обоих концах."
            Спустя какое-то время после этого я отдал своё сердце Господу.
ОГЛЯДЫВАЯСЬ НАЗАД, я понимаю, что отношения между папой и мной были на редкость удивительными. Когда я был далеко от Бога, он сказал мне: "Не имеет значения, насколько для тебя это плохо и как глубоко ты погрузился в грех, я всегда буду твоим папой и другом. Но я не пойду тебе на уступки из-за твоей греховной жизни. Когда твои друзья откажутся от тебя, помни, твой папа всегда будет твоим другом". Таким он и был. Невозможно описать почтение, которое я испытывал к нему, не только как к Божьему пророку и служителю Евангелия, но также как к отцу и человеку. Он был просто замечательным.
            Я знал его в мельчайших подробностях: его настроения и жесты, его голос  и его молчание. Но я не мог объяснить одного. Я говорю это перед Господом, я никогда в жизни не видел разницы в его отношении к врагам и к друзьям. К каждому человеку он всегда относился с одинаковым почтением, пониманием и добротой. Меня просто убивает вся эта бессмысленные борьба и разделения, которые есть у нас. Прошу прощения, но сущность Послания - это ЛЮБОВЬ, и у него она была. 
РАССКАЗЫ о выдающихся чудесных событиях, свидетелем которых я был, сопровождая моего отца в течение 14 лет, если их  напечатать составили бы многие тома. Я видел, как были сотворены здоровые глаза, как у сотен людей с косоглазием глаза возвращались в нормальное положение, я видел как парализованные конечности выпрямлялись и как люди, не ходившие в течение многих лет, вставали с инвалидных колясок и с кушеток. 
            Но бывали времена, когда изрекалось осуждение. Я не забуду одного случая, когда папа проповедовал на большом стадионе под открытым небом, во время проповеди один человек подпрыгнул и закричал: "Уилльям Бранхам, каким именем ты делаешь это?" 
            Папа ответил: "Я делаю это в то Имя, о котором вы очень мало знаете, в Имя Господа Иисуса Христа." В ту же минуту этот человек упал замертво.
            Конечно же, это говорил не папа, а Святой Дух, действующий через него.
ЛЮДИ часто спрашивают меня, с чем можно сравнить пребывание в молитвенной очереди рядом со Столпом Огня и осознание того, что все эти люди мгновенно исцелялись. Я знал, что когда папа за кого-то помолился, с той проблемой было покончено. После этого люди всегда чувствовали себя лучше. Пока вы находились в том Присутствии, Ангел Господень нисходил и не имело значения, какая у вас была  проблема, с ней сразу же было покончено. Вы могли уйти с платформы и оказаться точно в том же состоянии, в котором были раньше, но в Его Присутствии ничто не могло устоять перед его молитвой. Он сказал: "Когда я молюсь за людей, они должны выздороветь. Я говорю это потому, что Он сказал: "Если сделаешь так, что люди тебе поверят и будешь искренним, когда молишься, ничто не устоит перед твоими молитвами", так что это уже не я, а моя вера в то, что Он сказал. Когда я молюсь за вас, вы должны выздороветь". Это всё, что требовалось.
ПАПА ГОВОРИЛ мне: "Твоя обязанность - разговаривая с людьми, выбирать тех, у которых есть большая вера". Я спросил его о том, как я об этом узнаю, и он ответил: "Ты это узнаешь". Вы знаете, у кого было больше веры? У католиков. Казалось, что у них было больше веры, чем у всех остальных. 
Не могу сказать, как я об этом узнавал, разговаривая с людьми я чувствовал, насколько они искренние и с каким отчаянием они стремились получить молитвенную карточку. Когда я спрашивал человека, нужна ли ему молитвенная карточка, если бы он ответил: "Пожалуй, дай мне одну карточку", я никогда бы не дал ему молитвенную карточку. Мне всегда хотелось находить наиболее тяжёлые случаи.
            Иногда папа говорил мне следующее: "Сегодня вечером, когда придёшь на собрание, ты увидишь там молодую женщину примерно 30 лет", - он описывал её внешность и одежду. Он говорил: "Она попросит у тебя молитвенную карточку и скажет тебе, что у неё болезнь желудка, хотя это не так, сделай так, чтобы она её получила. Она не знает, что у неё рак, и если я не помолюсь за неё, она умрёт." Интересно, почему Бог не исцелял её прямо в тот момент?
            Когда я приезжал на собрание в тот вечер, чтобы раздать молитвенные карточки, я постоянно думал об этой женщине, там я встречал её и она просила у меня молитвенную карточку. Я давал ей карточку, и когда доходило до молитвенного ряда, номер её карточки называли. Вы бы не смогли предсказать это, используя ваш разум. Это просто невозможно.
ВО ВРЕМЯ проведения молитвенного ряда я стоял на платформе рядом с папой, чтобы внимательно наблюдать за ним. Обычно я мог определить, когда папа уставал по выражению его лица или по его голосу. Когда я видел, что он потирал лицо руками, я понимал, что в тот момент он не знал, где находится - на платформе или в видении. Тогда я подходил к нему сзади и касался его бока. Если он своей рукой сжимал мою руку, это означало: "Со мной всё в порядке; я знаю, где нахожусь." Если он не отвечал мне, я останавливал молитвенный ряд, даже если он продолжал говорить, и временами я помогал уводить его с платформы, а иногда он изо всех сил проповедовал за кафедрой и даже по пути к машине. 
            Когда он добирался до машины, он просто валился на сиденье и надвигал шляпу на лицо. Обычно он был мокрым от пота. Иногда он плакал и просил: "Отвези меня домой", - или, - "Отвези меня в аэропорт, я хочу поехать домой. Я хочу увидеть маму и детей." Минут двадцать я возил его по городу, и он в слезах  просил меня отвезти его домой, затем он неожиданно садился и спрашивал: "Собрание закончилось? Как оно прошло?" Я рассказывал ему о собрании, и тогда он возвращался в нормальное состояние. Но пребывание одновременно в двух  измерениях было для него тяжёлым бременем. 
            Должен признать, что иногда я уводил его с платформы слишком рано, и когда мы подходили к машине, он говорил: "Пол, ты поспешил увести меня. Я мог бы помолиться ещё за двух человек". Иногда я оставлял его дольше, чем нужно, и тогда он говорил: "Пол, сегодня вечером ты оставил меня стоять на платформе слишком долго. Завтра вечером я не смогу провести молитвенный ряд". Между двумя этими состояниями существовала невидимая граница, и я всеми силами пытался найти её. 
Я ВЁЛ запись людей на собеседования с папой на недели, а иногда на месяцы вперёд. В списке постоянно было 500-600 человек, ожидавших этих бесед. Если у кого-то была проблема со здоровьем, я записывал их на пятиминутную беседу. Если обращалась семейная пара, этому отводилось 15 минут. 
            Однажды мы находились в Скинии, когда папа только что закончил последнее собеседование. Он спросил: "Это всё?"
            У меня были свои затруднения, так как мы ссорились с Лоис и я сказал: "Нет, есть ещё один".
            Он сказал: "Пол, я очень устал. Я думал, что это был последний человек. Можно ли перенести его на завтра?"
            Я сказал: "Это не может подождать до завтра". 
            Он спросил: "Кто же это?"
            Я ответил: "Это я."
            Он вдруг остановился. Я рассказал ему о моих затруднениях и он сказал: "Пусть Святой Дух, находящийся в тебе, проявит любовь, и у тебя больше не будет этих проблем". 
После этого он взял свою шляпу и ушёл. 
            У него не всегда был готовый ответ для вас, а иногда его ответ был для вас  неожиданным. Побывав на собеседовании с Уилльямом Бранхамом, будучи искренними, вы поступили бы следующим образом: вы бы опустились на колени и внимательно исследовали своё сердце. 
ПАПА БЫЛ очень близок со своим братом Говардом Даффи. Они много ездили по стране вместе с дядей Говардом, но Говарду пришлось прекратить поездки из-за болезни сердца. 
            В 1957 году папа охотился в штате Айдахо на реке Безвозвратной, в это время дядя серьёзно заболел и врачи сказали, что он не выживет. Поэтому я нанял небольшой самолёт, чтобы пролететь над той местностью, где находился папа, и сбросил небольшой парашют с запиской о том, что ему нужно немедленно возвращаться домой. 
            Примерно за два года до этого папа видел видение о том, что дядя Говард умрёт. Он сказал: "Ангел опустился, взял мелок, нарисовал могилу и сказал: "Это для Говарда. Он - следующий, кто уйдёт из вашей семьи. Он будет похоронен между Хампи [его братом Эдвардом] и твоим папой. "Он пошёл и сказал Говарду, что тот умрёт следующим, и что ему нужно всё уладить с Господом.
            Все наши попытки связаться с папой потерпели неудачу, и 7 ноября Говард умер. За день до его смерти брат Невилл посетил его в больнице и привёл его к Господу. 
            Папа вернулся домой на следующий день. Встретив его в аэропорту, я сказал ему, что сделал всё, что мог, чтобы связаться с ним и сообщить ему об этом. Он сказал: "У Говарда была сильная вера в мою молитву, так что мне нужно было находиться подальше от дома, чтобы то видение могло исполниться". 
            Мы пошли в похоронное бюро и подошли к гробу. Папа спросил у его жены, где она собиралась его похоронить, и она ответила: "Я хочу похоронить его на военном кладбище в Нью Олбани." Он был моряком.
            Он сказал: "О, Говарду это бы понравилось. Он гордился тем, что был моряком." Господь уже сообщил папе, что Говард будет похоронен на Восточном кладбище в Джефферсонвилле. На его месте я бы сразу же начал спорить и сказал бы: "Чтобы исполнилось видение, это должно быть именно так." Но папа не делал ничего, чтобы вызвать ссору. Он знал, чем всё закончится и спокойно ожидал. 
            В тот же вечер примерно за час до закрытия похоронного бюро, его хозяин Кутс сказал нам, что ему нужно поговорить с нами. Он сказал: "Мы только что получили известие из Нью Олбани, что завтра они не смогут похоронить там Говарда. Согласно его армейским документам, он уволился со службы по состоянию здоровья, и им нужно получить необходимые документы из Вашингтона, округ Коламбия, а сегодня их офис уже закрыт. Они также не будут работать завтра, в субботу, и в воскресенье. В понедельник будет праздник, День ветеранов. Завтра его можно будет похоронить только на Восточном кладбище между могилами его папы и брата." Именно это Ангел и сказал моему папе. 
            Однажды дядя Говард сказал нам с папой: "Когда я умру, а вы с Билли будете ехать на машине, остановитесь, съешьте бифштекс с рёбрышком, и вспомните о Даффи." После его смерти мы неделями находились в пути, уставали и скучали по дому, заезжали в ресторан поесть и папа говорил: "Сегодня вечером я закажу это." Я точно знал, что мы будем есть.
В ЗАДНЕЙ части нашего дома в Тусоне у меня была комната, которую я использовал под офис. Каждую неделю мы получали сотни писем, я читал их и сам отвечал на них. Если в письме содержался вопрос, папа сам отвечал на него.
            Однажды мы с папой сидели в офисе и проверяли почту, а мой сын Пол -  малыш двух лет - постоянно заходил к нам и хватал своего дедушку за ногу, желая поиграть с ним. Пол был его отрадой и гордостью, и когда у папы была возможность он играл с ним. В тот раз папа сказал ему: "Как только мы с твоим папой разберём почту, дедушка выйдет и поиграет с тобой во дворе." 
            Мы поработали ещё немного и Пол опять зашёл к нам, папа снова сказал ему, что мы ещё заняты, но позднее они поиграют во дворе. В третий раз он пришёл и помешал нам, тогда я, рассердившись, шлёпнул его, и он упал на пол. Папа не вмешивался, когда Пола наказывали, но в этот раз он подошёл, поднял его и стал утешать. Он сказал: "Дедушка сказал тебе, что поиграет с тобой, когда закончит работу, но я не могу сделать это прямо сейчас." 
            Довольный этим, Пол сказал: "Ладно" и пошёл в другую комнату. 
            Затем папа повернулся ко мне и сказал: "Выключи печатную машинку." Я так и сделал. Он сказал: "Пол, я знаю, что ты должен наказывать своих детей, но сейчас ты сделал это неправильно."
            Я возразил: "Нет, правильно. Я несколько раз предупредил его, но он  не послушался."
            Он покачал головой и сказал: "У ребёнка есть Ангел-хранитель, эти Ангелы есть у душевнобольных людей и у калек, которые не могут постоять за себя. Ангел постоянно находится рядом с ними и защищает их. Когда ты ударил Пола, ты сделал это в гневе. Во-первых, это неправильный способ исправления ребёнка. Во-вторых, ты ударил не только ребёнка, но и его Ангела. Больше никогда так не поступай. Ты должен исправлять их, но делай это в любви, а не в гневе. Иначе ты обидишь этого Ангела".
            Он также сказал, что у каждого из нас есть ангел, и он не оставляет нас. Ангел ребёнка или инвалида в большей степени управляет их жизнью. 
            Я запомнил это, и с тех пор был осторожен, когда мне нужно было исправлять детей.
ГОСПОДЬ ВСЕГДА стоял на первом месте в жизни папы, на втором стояли другие люди, на третьем его семья, а на последнем он сам. Именно так было в любой ситуации. Думаю, иногда ему было трудно отделить обязанности мужа, отца и дедушки от положения, которое он занимал и от обязанностей, связанных с этим положением. Именно это произошло в случае, который я назвал "происшествие с париком", который произошёл в штате Калифорния.
            8 февраля 1964 года мы находились в городе Бейкерсфилд. Папа, брат Рой Бордерс и я собирались пойти куда-нибудь поесть, и я постучал в дверь комнаты папы. Когда он открыл дверь, на нём был парик. Я спросил шутливым тоном: "Что это на тебе?" 
            Он ответил: "Парик".
            Я сказал: "Ты ведь не оденешь его в церковь."
            Он сказал: "Да, я одену его в церковь."
            Я сказал: "Нет, если ты его оденешь, я не пойду в церковь."
            Он твёрдо сказал: "Да, я его одену."
            Я сказал: "Если ты сделаешь это, я найду себе битловский парик и буду носить его." 
            Я говорил это, не придавая никакого значения словам; я считал, что мы  обмениваемся шутками, но он, посмотрев на меня, сказал: "Иди и поешь с братом Бордерсом. Папа не голоден." 
            Я понял, что огорчил его. Я сказал: "Нет, папа. Пойдём поедим." 
            Но он сказал: "Нет, идите и поешьте." Мы пошли вдвоём с братом Роем, но  во время еды у меня было тяжело на сердце. Когда мы поели, я вернулся и зашёл к папе. 
            Я сказал ему: "Папа, я пришёл извиниться перед тобой за то, что я сказал о парике. Ты был непохож на самого себя и я сожалею о том, что огорчил тебя." 
            Он сказал: "Садись, Билли." Я понял, что поступил неправильно. Он спросил: " Ты думаешь, что это могло огорчить твоего папу?"
            Я ответил: "Да, я огорчил тебя."
            Он сказал: "Нет, ты не огорчил меня, но ты не знаешь, что это значит", - и он указал на парик. Он напомнил мне о дьяконе, который раньше был в Скинии. Однажды после служения он подошёл к папе и сказал: "Мне  стыдно за вас, брат Бранхам." 
            Папа спросил его: "Что вы имеете в виду?"
            Он ответил: "То, что вы носите очки."
            Папа сказал: "Я должен носить их, чтобы читать Библию."
            Этот брат сказал: "Вы проповедуете Божественное исцеление и носите очки? Мне стыдно за вас."
            Затем папа сказал мне: "Помнишь, как я пытался держаться подальше от него, а ты хотел, чтобы он оставил меня в покое? Но этот брат продолжал говорить в том же духе, а спустя несколько дней мы его похоронили. Он сказал много лишнего. Также и с тобой. Понимаешь, ты не можешь огорчить папу, пойми это, но ты не понимаешь значения этого паричка. Если бы я не выпроводил тебя, ты бы также сказал много лишнего." 
            Очень важно, чтобы мы всегда помнили о том, как поспешно и легкомысленно мы можем оскорбить Святой Дух.
ПОСЛЕ ТОГО, как папа ушёл от нас, мама сказала мне: "Ты был ближе к нему, чем я. Ты едва ли проводил без него хоть один день своей жизни на собраниях, работая в офисе или на охоте." 
            Так я и жил. Я люблю мою жену и детей, но служение всегда стояло на первом месте. Помогая моему папе, я всю жизнь служил Господу.
            По-моему, Уилльям Бранхам был настолько подобен Иисусу, что в его жизни можно было увидеть Иисуса. Именно этого мир не может увидеть, но мы, поверившие Посланию, можем видеть это. Одна группа людей зашла по этому пути слишком далеко, а другая группа не пошла дальше, но именно посередине находится Евреям 13:8.