Сверхъестественное:
Жизнь Уилльяма Бранхама

ШКОЛА ВО МНОГИХ ОТНОШЕНИЯХ расширила кругозор Билли. Он узнал о мире, воюющем мире, который находился за пределами Индианы и Кентукки по ту сторону зелёных холмов; узнал названия стран, о существовании которых не подозревал. Осенью 1916 года Соединённые Штаты Америки ещё сохраняли нейтралитет, но миссис Темпл (школьная учительница) держала учеников в курсе международных событий. Она рассказывала о союзе, который заключили Германия, Австрия и Венгрия против Франции, Великобритании и России и часто приносила в школу газеты, читая детям статьи об этой войне. Воображение Билли поражали статьи о солдатах-пехотинцах и главнокомандующих, о жестоких сражениях и романтических героях. Порой он проводил половину своего обеденного перерыва, рассматривая фотографии солдат, напечатанные в газете. Иногда Билли встречал солдат в центре Джефферсонвилла, и от одного лишь взгляда на их щегольское обмундирование семилетний мальчик загорался желанием тоже стать солдатом.

Ллойд Форд, школьный приятель Билли, накопил деньги, продавая летом журнал “Следопыт”, и приобрёл бойскаутский костюм. К огромной зависти Билли, Ллойд часто носил его в школе. Этот костюм с эмблемой на груди и лычками звания на рукаве, с военной фуражкой и лампасами по бокам брюк — был тем, что больше всего хотелось иметь Билли. Ему казалось, если бы довелось носить такую форму, он ощущал бы себя очень важным.

Однажды, набравшись смелости, Билли попросил: 
— Ллойд, когда твой бойскаутский костюм сносится, отдашь его мне? 
— Конечно, Билли. Я отдам его тебе, — ответил Ллойд.

К концу октября похолодало. Каждое утро мороз устилал поля снегом, который изредка таял к десяти часам. Билли дрожал, пробегая всё ещё без рубашки по улице Ютика Пайк до школы. Если он приходил в школу немного раньше, то до начала уроков мог отогреть свою “гусиную кожу” возле чугунной печки, протапливавшейся углём. Миссис Уотен, жена начальника Чарльза, однажды увидев, как Билли бежал в школу с голой грудью, дала ему поношенную куртку с нашивкой на рукаве в виде орла. По уши влюблённый в эту роскошную вещь, Билли носил куртку постоянно: работал ли, играл ли во дворе возле своей хатки. В школе он застёгивал свою куртку по самый воротник, чтобы никто из детей не увидел, что у него под ней нет рубашки.

На чердаке, где спал Билли и его младшие братья, ночью были видны звёзды, заглядывавшие через кровельную дранку. Когда начинал идти снег, Элла накрывала своих мальчиков брезентом, чтобы они не промокли за время сна. Утром брезент бывал устлан снегом.

Мальчики ещё спали, а у Эллы уже был готов завтрак: горячие лепёшки и патока из сорго. Однажды утром она подошла к лестнице и позвала: 
— Билли! Спускайся с Эдвардом завтракать.
Билли ответил:
— Мама, я ничего не вижу! Мне что-то попало в глаза.
Глаза воспалились от сквозняка, носившегося всю ночь напролёт по холодному чердаку.
Элла сказала: 
— У тебя гной в глазах. Подожди минутку, я принесу топлёное сало енота.

Элла втирала тёплый енотовый жир в веки мальчиков до тех пор, пока они не смогли открыть глаза. Топлёное сало енота было в семье лекарством от всех болезней. Элла давала его своим детям со скипидарным и минеральным маслом при сильной простуде. Они проглатывали его, чтобы вылечиться от ангины. И всякий раз, когда Чарльз убивал енота, он обрезал с мяса сало, а Элла перетапливала его, запасая в банки.

Билли с Эдвардом ходили в школу и в снегопад: иногда идя по колее, оставленной повозкой, а подчас пробираясь сквозь сугробы. Они приходили в школу, промокшие до колен. К счастью, их мокрые ботинки и штаны к обеду высыхали.

Мальчики всегда носили свой обед в двухлитровом ведёрке из-под патоки. В ведёрко мать клала одну баночку с зелёными овощами, другую банку — полную бобов, два куска кукурузного хлеба, оставшегося от завтрака, и две ложки. Билли чувствовал запах свежеиспечённого хлеба, исходивший из обеденных свёртков других детей, — так он вкусно пах. Теперь он знал, что дети кушали на обед бутерброды и печенье, и стеснялся, что они увидят его скромные бобы и кукурузный хлеб. Поэтому, они с Эдвардом спускались к реке, садились на бревно и, расставив банки, втихомолку кушали свой обед. Билли первый доставал ложкой бобы, затем Эдвард совал туда свою ложку, потом снова Билли; и так по очереди, следя за тем, чтобы банки опустошались равномерно.

Незадолго до наступления Рождества 1916 года, миссис Темпл поручила своим ученикам нарезать полоски из красной, белой и синей бумаги, сделать из них гирлянды и отнести их домой, чтобы повесить на новогодние ёлки. Чарльз до этого никогда не приносил в хатку новогоднюю ёлку, но когда Элла увидела украшения своих сыновей, она решила на этот раз устроить всё по-другому: взяла топор, пошла в лес и принесла домой небольшой развесистый кедр. Элла обвила его ветки двумя бумажными гирляндами, но деревце всё равно выглядело “голым”. Этим летом Чарльз вырастил в саду немного кукурузы, и Элла подумала, что самое подходящее время её использовать. Она поджарила её в закрытом котелке, встряхивая его над открытым огнём. С помощью иголки она нанизала воздушную кукурузу на нитку, и из неё получилась длинная гирлянда. Затем она обвила ею кедр, и он стал похож на новогоднюю ёлку. Это вполне её устроило.

После украшения ёлки у Эллы осталось немного воздушной кукурузы, она положила её в двухлитровое ведёрко из-под патоки и отдала её Билли с Эдвардом на обед в школу. Мальчики поставили своё ведёрко с обедом на полку в раздевалке, где другие ребята вешали пальто. (Билли, по-прежнему, носил свою куртку, не снимая даже в классе.) Около десяти часов утра Билли вспомнил о кукурузе, и его мысли начали блуждать: “Интересно, какова она на вкус? Что, если попробовать пригоршню кукурузы до обеда?” — думал он. Итак, он поднял руку и спросил у миссис Темпл, можно ли ему выйти в туалет (находившийся на улице). Она сказала, что можно. Проходя через раздевалку, Билли снял с ведёрка крышку, прихватил порядочную пригоршню воздушной кукурузы и положил крышку на прежнее место. Он вышел на улицу, встал за кирпичной трубой и съел ту кукурузу, смакуя каждый лакомый кусочек. Перед входом в школу он тщательно вытер руки и лицо, чтобы не осталось никаких следов, которые могли уличить его в “мошенничестве”.

В обеденное время Билли с Эдвардом спустились к реке, чтобы покушать на бревне. Сначала им обоим захотелось пожевать воздушной кукурузы. Когда открыли крышку — обнаружилось, что третья часть кукурузы исчезла. Эдвард взглянул на Билли с невинным удивлением и сказал: 
— Смотри-ка, кукуруза куда-то девалась.
Билли постарался удивиться не меньше своего брата. 
— Да-а, точно, она куда-то девалась.
Эдвард так ничего и не заподозрил.

В канун Рождества мальчики вывесили свои чулки. Утром каждый у себя в носке обнаружил по апельсину и по три конфеты. Билли подумал: “О-о, какой хороший этот Дед Мороз, который пришёл и принёс мне это!” Он съел свой апельсин на Рождество, а корки высушил и носил в кармане своей куртки несколько недель, посасывая их вместо конфет.

После рождественских каникул, в январе 1917 года, заметив, что Ллойд Форд уже не надевает свой бойскаутский костюм, Билли спросил: 
— Ллойд, а как насчёт того бойскаутского костюма?
Ллойд сказал: 
— Прости, Билли. Я забыл, что ты просил его у меня. Спрошу у мамы. 
На следующий день Ллойд сообщил печальную новость. 
— Билли, мама взяла гимнастёрку и сделала из неё соломенный тюфяк; она использовала и штаны, чтобы заштопать папины брюки. Ничего не осталось, кроме одной краги.
Не пав духом, Билли сказал: 
— Тогда принеси мне крагу.

Теперь Билли был гордым владельцем одной краги от поношенного бойскаутского костюма, с лампасом на одном боку и с затягивающимся шнурком внизу. Ему так сильно хотелось носить в школу эту крагу, но он не мог придумать, как это сделать. Поэтому он засунул крагу в карман своей куртки: как только подвернётся случай её использовать, она будет наготове. Долго ждать ему не пришлось.

Ужасная снежная буря сбросила свою белую шубу на сельскую местность штата Индиана. Местами сугробы достигали высоты пяти метров. Потом пошла изморозь, образовав слой льда на деревьях и на земле. Это были прекрасные условия для катания. Ученики Ютика Пайк стали проводить свои обеденные перерывы, катаясь на санках с большого холма неподалёку от школы. У всех ребят были санки, купленные в магазине, — у всех, за исключением Билли и Эдварда. Билли вспомнил про старый таз, лежавший в груде хлама у реки. Он принёс его, и вскоре они с Эдвардом присоединились к остальным детям на вершине холма. Усевшись в таз, Билли обвил ногами Эдварда, сидевшего впереди, и они с шумом понеслись с холма, кружась на ходу. Это доставляло им огромное удовольствие; но, в конце концов, ржавое дно таза протёрлось, и они вынуждены были искать что-то другое, что послужило бы им в качестве санок. На этот раз они применили бревно: обтёсывали его до тех пор, пока не придали передней его части форму саночных полозьев. Мороз и снег были как раз подходящими для использования бревна, и оба мальчика разгонялись на своих самодельных санках до огромной скорости на самом крутом склоне холма.

Однажды мальчики неудачно свалились с санок у подножия холма. Билли поднялся, его куртка была вся в снегу, а в ноге он чувствовал тупую боль. Остальные ребята столпились вокруг него, спрашивая, всё ли с ним в порядке. 
— Ой, я ушиб ногу, — застонал он. 
Затем у него мелькнула идея: “У меня же в кармане есть крага от бойскаутского костюма. Из неё получится отличная повязка”. Достав из кармана крагу, он просунул её через свою баскетку и натянул на больную ногу, перевязав шнурком. Как раз в тот момент прозвенел школьный звонок, созывая их назад в класс.

В этот день миссис Темпл попросила Билли выйти к доске. Он встал боком и решал свою задачу, надеясь, что ученики не заметят, что “бойскаутский костюм” был у него только на одной ноге. Но все, конечно же, заметили это. Сдержанное хихиканье вскоре перешло в громкий хохот. Билли заплакал, и миссис Темпл отпустила его домой пораньше.

В апреле миссис Темпл принесла в школу луисвилльскую газету, заголовок которой гласил: “СОЕДИНЁННЫЕ ШТАТЫ ОБЪЯВЛЯЮТ ВОЙНУ ГЕРМАНИИ”. Она прочитала вслух эту статью, объясняя, что 18 марта 1917 года немецкие подводные лодки потопили три американских торговых судна, что заставило президента Вудро Вильсона положить конец нейтралитету Америки. Соединённые Штаты Америки вступили в войну.

В школьном дворе на дубах распускались почки. Дни становились значительно теплее. Весь день Билли сидел в классе в своей тяжёлой зимней куртке и обливался потом. Его пальцы торчали из дырок на носах баскеток.

Однажды миссис Темпл заметила, что ученики, сидевшие в конце класса, строили насмешливые гримасы и зажимали пальцами нос, как будто что-то воняло. Она не знала, было ли это связано с юным Уилльямом Бранхамом, но почему же этот мальчик так упорно носит свою куртку в такие жаркие дни? Она сказала: 
— Уилльям, сними ты эту куртку! Неужели тебе не жарко?
Сердце Билли, казалось, замерло. Он не мог снять куртку — ведь под ней не было рубашки! 
— Нет, мадам, мне зябко.
— Тебе холодно в такой жаркий день? — удивилась она.
— Да, мадам.
— Тогда лучше подойди сюда и погрейся у огня.

Билли хранил свою тайну всю зиму; не думал он выдавать её и на этот раз. С большой неохотой он отнёс свой стул к выпуклой печке, а миссис Темпл подбросила в неё ещё один совок угля. Пот стал каплями выступать на лбу Билли, а затем начал стекать по лицу.
Миссис Темпл спросила: 
— Уилльям, тебе по-прежнему холодно?
— Да, мадам.
Она покачала головой. 
— Ты, наверно, заболел. Иди-ка ты лучше домой.

Билли несколько дней оставался дома, не зная, где раздобыть рубашку, чтобы можно было снова пойти в школу. Его тётя — сестра отца — жила за холмом, недалеко от их хатки. У неё была дочь, почти ровесница Билли. Незадолго до этого, придя в гости, его двоюродная сестрёнка оставила своё платье. Хотя на нём была волнистая отделочная тесьма спереди и сзади, Билли решил сделать из этого платья рубашку. Он отрезал большую часть юбки, а оставшуюся часть заправил в штаны. Посмотрев на себя в разбитое зеркало, прибитое к стволу яблони, кивнул головой и одобрительно щёлкнул пальцами.

Когда же школьники заметили волнистую отделочную тесьму у него на груди, они стали поддразнивать его: 
— Это же платье для девчонок. 
— Нет, неправда, — Билли настаивал на своём, — это мой индейский костюм!
Они ещё больше смеялись, услышав такое, и беспощадно продолжали:
— Билли Бранхам носит девчоночье платье. Вот так неженка!
Несмотря на их насмешки, Билли носил эту рубашку каждый день, пока школа не закрылась на летние каникулы. Другого выхода у него не было — это была его единственная рубашка.