Авария
Из-за ненависти женщины и по прихоти её дочери Иоанну Крестителю отрубили голову. Хотя Иисус заявил: “Из рождённых жёнами не восставал больше Иоанна Крестителя”, однако Бог, в Своей суверенности, избрал самый жестокий, самый позорный способ, чтобы убрать своего пророка с поля действия. Буквально в нескольких милях стоял Эммануил, “Бог с нами”, может быть, скрестив на груди руки, в то время как приводился в исполнение лукавый замысел женщины. Нет сомнения, многие тут же рассудили это как суд над Иоанном Крестителем. Насколько же поверхностно их мышление, когда осознаёшь, что дело просто в том, что Божьи пути — не наши пути. Нам, может быть, захотелось бы увидеть, как Иоанна вознесли бы до положения царя, или чтобы он сидел одесную Иисуса, когда Тот был на земле. Но сам Иоанн сказал: “Я должен умаляться, Он должен возрастать”.
Брат Бранхам говорил, что наступит день, когда он тоже войдёт в дверь смерти. Он называл это “спасением из чумного барака”. Когда умирала Сестра Хоуп, он прошептал ей: “Дорогая, меня, наверное, положат рядом с тобой”.
Когда ему исполнилось пятьдесят лет, он начал упоминать о том, что уже преодолел полувековой рубеж и что если он собирается хоть что-нибудь сделать для Бога, то должен делать это сейчас же. Он знал, что до отмеренных “семидесяти лет” ему было не дотянуть, и если Господь вскоре не придёт, он будет забран во Славу на встречу с Ним через смерть.
Рассказывая о своём видении семи ангелов, которое предшествовало реальному событию в штате Аризона, при котором раздался взрыв, он задавался вопросом, не говорил ли ему Бог о том, что Он завершил его служение, и он погибнет в каком-то взрыве или от другого насильственного действия. Это чувство он выражал в нескольких своих проповедях начала 1963 года.
Во время покупки и отделки своего дома в Аризоне он сказал мне, что этот дом не для него, но для того, чтобы: “У Меды и детей было хорошее жильё”. Он был счастлив, что они могли жить в пустынном климате, который был намного здоровее, в сравнении с долиной Джефферсонвилла. Он рассказывал, как сильно он любил запад и как ему хотелось бы пожить здесь, но если Господь решил забрать его, то, по крайней мере, Меда поживёт в этом прекрасном месте. Я помню, как подметил ему, что при недавнем посещении кладбища, где похоронена Хоуп, я обнаружил, что для него не было места рядом с ней. “Брат Бранхам, — сказал я, — вам придётся жить до Восхищения, потому что то дерево заняло ваше место”. На этом он отвернулся и ушёл от меня, ничего не ответив.
Мы можем смотреть на смерть как на что-то страшное и ужасное, но мы должны помнить слова Иисуса, Который сказал: “Слышащий Слово Моё и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную…” Только Бог может сказать такие слова. Иисус сказал о Лазаре: “Он спит”. Ученики ответили, что если так, значит он “выздоровеет”. Но когда Он объяснил, что Лазарь умер, они устрашились и затрепетали, потому что ещё не пережили воскресение. Только в нашей уверенности в воскресении смерть теряет свою хватку.
События, ведущие к аварии, начались в субботу рано утром, 18 декабря 1965 года, когда Брат Бранхам со своей семьёй выехали из Тусона, направляясь в Джефферсонвилл на Рождественские каникулы. Прослеживая их путь в тот роковой день, мы находим, что они остановились в ресторане Хэнка в городе Бенсон, штат Аризона, позавтракать. Днём они остановились перекусить в Динотерии, в городе Аламогордо, штат Нью-Мексико. Где-то к шести часам вечера они были в городе Кловис, Нью-Мексико, и остановились в ресторане Денни поужинать.
Брат Бранхам, Сестра Бранхам, Сарра и Иосиф ехали в его автомобиле, “Форде” 1964 года выпуска. Билли Поль, Сестра Лойс и их два мальчика ехали следом в машине Билли. Как и очень многое, что касалось Брата Бранхама, даже сообщение о машине, в которой он ехал, было ложным. По этой причине я хочу сказать истинные факты. Это был автомобиль марки “Форд” 1964 года выпуска, который прошёл около пятидесяти пяти тысяч миль, который он собирался продать мне в Джефферсонвилле, и получить новую модель 1966 года. Я должен был лететь в Джефферсонвилл, чтобы привезти этот автомобиль обратно.
В городе Кловис, по рассказам его семьи, произошли две необычные вещи. Во-первых, он сказал, что не будет ужинать, что ему не хочется есть, но позже, в ресторане, присоединился к группе из обоих автомобилей и съел лёгкий ужин. Следующим было то, что когда они вышли из ресторана, он попросил, чтобы Иосиф поехал вместе с Билли Полем и его семьёй в заднем автомобиле. Он делал это очень редко, осознавая, что в машине, полной вещей и людей, с мальчиком в таком возрасте, как Иосиф, может оказаться не так легко справиться.
Брат Бранхам любил водить автомобиль. Переезжая с одного собрания на другое, он с Билли проезжал на автомобиле тысячи миль. Оба они проявляли завидные способности путешествовать по магистралям, часто даже без всяких карт автодорог. Они быстро запоминали все манёвры в лабиринтах сложных развязок автомагистралей. Они хорошо знали свои направления, знали, где они остановятся перекусить, и даже знали названия ресторанов на большое расстояние вперёд. Я обратил внимание на эти способности и бдительность во время путешествия в Британскую Колумбию, которое совершил вместе с ними в 1964 году. Я считаю, что эти характерные черты важны, потому что они имеют отношение к аварии.
Переехав на другую сторону города Тексако, штат Техас, у самой границы города есть необычный поворот, который приходится совершать среди островков посередине улицы, чтобы повернуть на магистраль на Амарилло. Билли Поль, ведущий в это время свою машину первым, сделал этот замысловатый поворот, но Брат Бранхам пропустил его. Билли приостановился у обочины, ожидая, пока папа развернётся дальше по дороге и вернётся на нужную полосу, и повернёт с противоположного направления. Сестра Бранхам вспоминает, что он выехал из города, переехал железнодорожные пути, сделал разворот и вернулся на перекрёсток. Билли сказал мне, что у папы ушло минуты три-пять, чтобы вернуться назад и догнать его.
В трёх милях на восток от города Фриона, штат Техас, Билли Поль обогнал один автомобиль (позже было определено, что в ней находилась семья по фамилии Басби). Опередив ту машину, он увидел, что приближается одна фара, как будто мотоцикл. Приблизившись, он понял, что это была фара автомобиля, у которого левая фара была выбита, а правая находилась прямо посередине дороги. Так что та автомашина находилась больше чем на полполосы на стороне Билли, что заставило его свернуть с дороги и зацепить дренажную канаву, во избежание столкновения. Когда он вернулся на дорогу, потрясённый пережитым, он взглянул в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть, разъедется ли автомобиль, который он только что обогнал, с этой непредсказуемой машиной. Внезапно раздался душераздирающий скрежет металла! Эта машина, “Шевроле” 1959 года выпуска, которой управлял семнадцатилетний парень, чья жизнь состояла из сплошных преступлений и наказаний аж с одиннадцатилетнего возраста, столкнулась со следовавшей машиной в лоб!
Этого парня выпустили из Гейнсвиллской исправительной колонии всего за тридцать дней до аварии. Он был отпущен под опеку своего дяди, очень бедного крестьянина с девятью другими детьми. Парень едва ли знал своих родителей. Последние тридцать дней он где-то работал, и ему удалось набрать залог за этот автомобиль в размере 100 долларов США всего за три дня до происшествия. Что уж говорить, конечно, автомобиль, который он купил, был в плохом состоянии, а во время аварии молодой водитель и его компаньон были под воздействием алкоголя. Тот человек, у которого парень купил автомобиль, в качестве защиты своих вложений, убедился в том, чтобы его автомобиль был застрахован на случай аварии, ведь у водителя даже не было никакого страхования ответственности [от ущерба, нанесённого другому автомобилю — Пер.].
Сразу же после столкновения Билли Поль подумал, что в аварию попал автомобиль, который он только что обогнал. Посчитав, что его отец ехал в следующем автомобиле, и он остановится, чтобы оказать помощь, Билли тут же развернулся на дороге и возвратился к сцене столкновения. Только осветив своими фарами столкнувшиеся машины, его пронзила ужасная истина, что его отец, как и он, тоже обогнал ту машину, и это его отец был одним из участников аварии.
Билли остановил свой автомобиль у обочины дороги, выходя, он закрыл двери на замок и сказал детям оставаться в машине. Он вместе с Лойс перебежал шоссе, чтобы осмотреть жуткую картину. Его отец пробил лобовое стекло и лежал на капоте. Его левый локоть оказался зажат в двери, а его левая нога безнадёжно закручена на рулевой колонке. Сарра лежала сзади на полу, а Сестра Меда находилась справа под приборной панелью. Билли сказал своему отцу: “Папа! — он сказал, — изреки слово!”
Брат Бранхам ответил или “Не могу”, или “Не скажу”, и отвернулся от Билли.
Лойс закричала: “Меда мертва! Меда мертва!”
Билли забежал с другой стороны автомобиля, нашёл руку Сестры Меды и пытался нащупать пульс. Пульса не было. Возвратившись к своему отцу, он обращался к Брату Бранхаму, но, похоже, не мог получить от него никакого ответа.
Ещё один пронзительный крик прорезал ночную мглу и достиг сознания Брата Бранхама — это была агония и ужас Иосифа от картины, развернувшейся перед ним, осознавая, что его родители сильно ранены или даже мертвы. Услышав это, Брат Бранхам пробудился, качнул головой и сказал: “Что это было?”
Билли сказал отцу, что мать мертва. Он просто ответил: “Где она?”
“Она на полу автомобиля”, — сказал ему Билли.
Прозвучало указание: “Вложи её руку в мою”, когда Брат Бранхам просунул свою руку назад внутрь автомобиля, где Билли мог соединить их руки вместе. Его молитва была такова: “О Боже. Не дай маме умереть, но оставь её с нами”.
Сестру Меду и Сарру достали из машины и отправили в больницу города Фриона, штат Техас. Бурная жизнь того молодого водителя оборвалась при столкновении. Пассажир справа от него тоже был мёртв, а два мальчика сзади были едва живы. Живых и еле-еле живых отправили в больницу, теперь предстояла тяжкая задача: началось освобождение Брата Бранхама из обломков автомобиля. Это длилось сорок пять мучительных минут.
Его так сильно зажало при столкновении, что для освобождения приходилось использовать радикальные меры. В то время как два грузовика буквально растягивали машину пополам, Брат Билли Поль, рискуя своей жизнью, заполз внутрь обломков и освобождал своего отца. Любая небрежность означала бы, что машина могла снова сложиться и погубить Билли. Вопреки советам полицейских и членов аварийной бригады, Билли залез в обломки и буквально размотал ногу своего отца с рулевой колонки, вытолкнул ногой дверь и вынес с собой своего отца. Ужасно сильно раненного отца положили в машину скорой помощи, и его преданный сын поехал вместе с ним. Слова Брата Бранхама, обращённые к Билли, казались неуместными, но звучали твёрдо: “Билли, паричок у меня на голове?”
Билли ответил, что да, и следующие слова отца были: “Сними его”. Билли легонько потянул его, чтобы снять, но боясь ещё больше ранить отца, сказал, что не может. В этот раз просьба звучала как приказ: “Сними его!” Билли схватил накладку и сорвал её.
Как только они прибыли в больницу, потрясающая новость о том, что Брат Бранхам и его семья попали в серьёзную автокатастрофу, разнеслась повсюду. Дочь Брата Бранхама, Ревекка, и её жених, Джордж Смит, как раз гостили в тот роковой вечер у нас дома в Тусоне. Только они вышли за дверь, как зазвонил телефон и до нас донеслась эта новость. В течение часа, после разговора с Билли в больнице, и не в состоянии установить, насколько серьёзным было состояние Брата Бранхама, я сел на борт реактивного самолёта, направлявшегося в Финикс, это было первым этапом пути к постели возлюбленного пророка. У меня не было забронировано никаких мест, и я понятия не имел, как смогу закончить начатое путешествие. В городе Альбукёрке, связавшись с Билли по телефону, я узнал, что Брата Бранхама увезли в Амарилло, штат Техас. Билли попросил, чтобы я захватил в Кловисе его семью и привёз в Амарилло. Так как не было ни одного коммерческого полёта, я зафрахтовал частный самолёт.
И как раз заказ этого частного самолёта подарил мне опыт переживания, который я никогда не забуду. Это произошло при восходе солнца 19 декабря, когда мы летели на высоте две тысячи восемьсот пятьдесят метров выше уровня моря, и я заметил “знамение на небе”, которое, как говорит Слово, можно ожидать во время приближения конца. Луна была почти полностью затемнена, как будто окутана завесой скорби, кроме крохотного кусочка света в самом низу в виде слезы. Она была кроваво-красного цвета. Я обернулся к пилоту, который был мормоном, и спросил, видит ли он то, что вижу я. От него я услышал впечатляющий ответ: “Это знамение Пришествия Господа”. Позже, в Кловисе, он отказался от моего предложения продолжить путь до Амарилло, сказав, что это переживание так сильно всколыхнуло его сердце, что он решил тут же возвратиться назад и привести в порядок свой дом…
Единственным признаком жизни, который я обнаружил на пустынном аэродроме в столь ранний час, был слабенький огонёк у границы аэродрома, оказавшийся подсветкой звонка на входной двери в жилой автоприцеп. Я разбудил жильца, который был испуган столь ранним посещением, и спросил у него, как я могу продолжить свой путь. Как я узнал чуть позже, Господь усмотрел путь в виде автомобиля прокатной фирмы “Нэйшнл”, который стоял в ожидании работников этой фирмы, которые должны были забрать его оттуда позже в этот же день. Ключи были в машине. Временно я сделался автомобильным вором, потому что взял эту машину, забрал Лойс с детьми и поехал в Амарилло. (В Амарилло я отдал машину в агентство прокатной фирмы “Нэйшнл”, где они с радостью взяли плату за аренду, в то время как я вернул им их автомобиль.)
В приёмную больницы я приехал около восьми часов утра, тринадцать часов спустя после произошедшей аварии. Билли всю ночь не смыкал глаз. (В один момент кровяное давление Брата Бранхам упало до нуля, и в медицинских записях было указано, что его переворачивали вниз головой, чтобы сделать переливание крови.) Если Брату Билли Полю исполнится шестьдесят лет, я уверен, что он будет выглядеть не хуже, чем в то утро. Он был настолько изнурён, настолько истощён, что даже не мог вспомнить того момента, когда я вошёл в комнату, взял у него телефон, по которому он вёл междугородний разговор, и проводил его к кушетке, где он тут же заснул.
К двери подошла медсестра и сообщила мне, что Брату Бранхаму закончили операцию, и спросила, не желаю ли я его увидеть. Она решила, что Билли лучше было дать поспать, и повела меня в блок интенсивной терапии. Так как Сарра была ранена не так серьёзно, её отвезли в другую часть больницы. Сначала мне позволили увидеть Сестру Бранхам. Казалось, она была без сознания, лицо опухло настолько, что её нельзя было узнать. Когда я с ней заговорил, казалось, она узнала меня, находясь в состоянии полусознания.
Я посчитал, сколько больных было в палате. Кроме Брата Бранхама, в блоке интенсивной терапии находились ещё одиннадцать человек. Этот факт врезался мне в память, хотя в то время я сам не осознавал важность этой информации. Я подошёл к постели Брата Бранхама.
Его левая рука и нога находились под вытяжением. С тех пор, как его вывезли из операционной, он ни на что не реагировал. Я обратился к нему — он не отвечал.
Мне казалось, что если бы он только сказал слово… Я так ему и сказал. По-прежнему никакого ответа.
Я заплакал.
Сквозь потоком нахлынувшую печаль и обливаясь горькими слезами, я вдруг запел песню На крыльях белоснежного голубя.
Звуки этой любимой им мелодии всё-таки достигли его сознания, столько всего перенесшего за последние несколько часов. Он повернул голову, открыл глаза и улыбнулся мне.
Чтобы он мог дышать, ему поставили трахеотомию, из горла у него торчала трубка, которая не давала ему говорить. Я рассказал ему об увиденном знамении на луне. Эта весть оказала такое сильное воздействие, что он даже пытался сесть на кровати и что-то выкрикнуть мне, но слова, лишённые гортанных звуков, терялись в трахеотомической трубке. Я не знаю, что он пытался сказать, не знаю также почему упоминание увиденного мной вызвало такую бурную реакцию. Я советую послушать 24-й вопрос на плёнке под названием Вопросы и ответы по Печатям. Здесь Брат Бранхам говорил о знамении, которое должен был увидеть Иоанн Креститель. Находясь под помазанием, он что-то упомянул о луне, обратившейся в кровь. Иоанн не имел знамения луны, обратившейся в кровь.
Время пятиминутной встречи истекло, и я вышел из палаты позвонить остальным, зная, что они с тревогой ожидали сообщения о состоянии пророка. Начали подъезжать остальные люди. Мы устроили дежурство на всё воскресенье… прошёл понедельник… дежурство продолжалось. Во вторник врачи нам сообщили, что у Брата Бранхама зрачок левого глаза начал распухать, что это было признаком сотрясения мозга, и что необходима операция для снятия давления. Важнейшее решение о проведении или не проведении операции было оставлено за Братом Билли Полем. Принимать подобное решение было невероятно сложно, но все чувствовали, что Бог управит им сделать правильный выбор в этом великом вопросе, касающемся самой жизни пророка Божьего.
Брат Билли Поль собрал вместе где-то шестьдесят пять братьев, которые прибыли со всего Североамериканского континента, рассказал им о стоящем перед ним вопросе и попросил их вместе с ним помолиться. Казалось вполне естественным, что мы снова запели На крыльях белоснежного голубя. За окном стоял хмурый холодный день, отражающий настроение этого мрачного события. С тех пор, как я приехал в город, преобладала дождливая, снежная и морозная погода. Но в тот момент, когда мы пропели слова: “Он дал знак в небесах…”, нам было дано ободряющее знамение, потому что все увидели, как в ту самую секунду через облака пробился луч света и осветил комнату, где мы были собраны. Брат Билли Поль принял это как знамение того, что Бог был с нами, и Он поможет нам принять решение. Вскоре после этого он подписал разрешение на операцию.
Голоса бесконечной череды звонивших на следующий день после трагедии выражали потрясение и смятение. Звучали голоса таких известных людей, как Брат Орал Робертс, Брат Димос Шакариан и Брат Томми Озборн. Брат Орал предлагал помолиться за Брата Бранхама, Брат Димос отметил, что трудно даже вообразить, чтобы такое произошло с Божьим пророком. (Как всё же мало мы, смертные, понимаем суверенность Божью, Чьи пути — не наши пути.) Брат Томми Озборн выразил мне своё глубокое состояние безысходности такими словами: “Ведь это Божий пророк, если Он заберёт его со сцены, тогда ничего, кроме суда, для мира не остаётся”.
По непонятной причине повсюду поползло много порождённых людьми нелепых слухов: Брат Бранхам встал с постели и покинул больницу; Брат Бранхам помолился за Сестру Бранхам, и она моментально исцелилась. По этой причине, а также стараясь помогать как мог, я, по просьбе Брата Билли Поля, принимал эти звонки вместо него, пытаясь помочь распространять истинные факты по мере их развития. Но об одном я могу засвидетельствовать: все одиннадцать человек, которые находились в блоке интенсивной терапии, были выписаны из отделения без единого смертного случая. Все больные, находившиеся в этом блоке, когда туда положили Брата Бранхама, в конце концов были выписаны из больницы, хотя один человек был в таком критическом состоянии, что у него однажды ночью пять раз останавливалось сердце. Может, для кого-то это не имеет особого значения, но мне это указывает на то, что рядом с пророком по-прежнему находилось помазание, и люди пожинали его плоды. За это я воздаю Богу славу и хвалу.
Я дежурил в приёмной где-то с трёх часов дня до шести часов утра. Такое уединённое бодрствование дало мне прекрасную возможность провести тихие минуты рядом с пророком, молясь, плача и вопрошая к Богу, в поисках ответа на эту трагедию. Мне это было разрешено медсёстрами, которым я подарил коробку конфет, а в дневное время я стоял снаружи, чтобы и другие тоже могли провести эти драгоценные мгновенья у постели нашего возлюбленного пророка. В результате этих ночных посещений мне не довелось получить чего-то особенного, удостоиться какой-то чести или получить от пророка какие-нибудь особые слова. В действительности, он ни разу со мной не заговорил, но я постоянно вопрошал Бога, что же нам останется, если не станет этого пророка.
С наступлением 24 декабря, когда на часах было около 4:30 часов утра, открылась дверь приёмной, вошла медсестра и сказала мне, что Брат Бранхам перестал дышать в 4:37 утра, и что она подключила его к аппарату искусственного дыхания. Теперь за него дышала машина; из соседней комнаты доносился звук её работы. Ещё один шаг к худшему, но я верил, что Бог позволит этому продолжаться только до определённого времени, прежде чем Брат Бранхам будет исцелён. Несмотря на беспокойные дни беспрерывных разговоров по телефону, устройства особого телефона, получения разрешений для тех, кто хотел помолиться за Брата Бранхама (часто это происходило в короткие утренние часы, когда они приезжали в город), моя вера не угасала. Если бы мне сказали, что он не исцелится, я бы ответил вам, что вы даже не понимаете, о чём говорите.
Это было в пятницу, 24 декабря, в 17 часов 49 минут. Снова я был один в приёмной. Я поднял голову, когда медсестра открыла дверь. Её лицо не могло скрыть горькой вести, которую она мне несла, когда спросила, не могу ли я забрать “Мистера Бранхама”.
“Уже что… конец?” — спросил я.
Она (не решаясь высказать это вслух) утвердительно кивнула головой.
Я был спокоен, необыкновенно спокоен, как будто меня остепеняла какая-то невидимая внешняя сила, когда я вышел в фойе и опустился на лифте в обеденный зал, где ужинал Брат Билли Поль. Как-то странно, но во время горя и сильного гнёта даже незначительные факты запечатляются в памяти человека, я помню, как там сидел Билли и ел шоколадное пирожное.
“Брат Билли, — я сказал, — медсестра мне сказала, что тебя хочет видеть доктор Хайнс”.
Доктор Хайнс был костным врачом Брата Бранхама. Он сделал рисунок локтя и бедра Брата Бранхама, показывая некоторым из нас ужасно тяжёлое состояние, в котором находились кости, когда Брата Бранхама привезли. У меня по-прежнему есть этот набросок. “Не подлежит восстановлению”, — так он описал повреждённые кости. Однако в последующие дни он набрасывал дальнейшие рисунки и показывал нам, каким чудесным образом эти же самые кости начали совмещаться одна с другой. Он не сказал, что Брат Бранхам был здоров, но он был очень изумлён и сказал, что структура его костей стала “в десять тысяч раз лучше, чем когда он поступил в больницу”. Вот почему разошёлся слух, что якобы у пророка были исцелены все сломанные кости. Что-то сверхъестественное действительно произошло, чего не мог понять даже специалист по костной структуре.
Билли попросил меня пойти к доктору Хайнсу вместе с ним. Когда мы вошли в консультационный кабинет, нам был виден блок интенсивной терапии, где кровать Брата Бранхама была задвинута шторами. В этот момент Билли посмотрел на меня и сказал: “Пэрри, всё кончено”. Я отвернулся, чтобы скрыть слёзы, и тогда зашёл доктор Хайнс.
“Мистер Бранхам, — сказал доктор Хайнс, — мне очень жаль сообщать вам, но в 16:49 ваш отец скончался”.
Билли опустил голову и тихо заплакал. Повернувшись ко мне, он грустно сказал: “Пэрри, забери папу домой”.
